Виктор Поповичев - Петух
Алексей снял с полки над умывальником стакан, вытряхнул из него зубные щетки на подоконник:
– А ты говорил, что не может быть, – посмотрел на Михаила Михайловича. – Это видишь? – взял с той же полки пузырек с тройным одеколоном, отвинтил колпачок и вылил содержимое в стакан из-под зубных щеток. – Похмелье – жуткая вещь. Тебе этого не понять, интеллигенту.
Михаил Михайлович подошел к окну и стал наблюдать, как Крупнев принял стакан от Алексея и, почесав щетинистый подбородок, выпил.
– Молодец, что петуха живым привез, – сказал Алексей, похлопав Крупнева по плечу. – У меня в холодильнике две курицы есть. Хватит им, чтоб печь опробовать. Если надумаешь свою птичку назад заполучить, вези пару мешков картошки.
– Не многовато ли будет? – Крупнев сел на велосипед. – Картошка нынче дорогая.
– Мне с тобой торговаться резона нет. Или два мешка, или прощайся с петухом. Ну, может, стакан винца в придачу налью.
Крупнев уехал.
– Ловко вы его, дядь Леш, – сказал Вовка, восторженно глядя на хозяина дачи. – Тройной одеколон не больше рубля стоит. Ловко!
– А если он не привезет картошку? – спросил Иван.
– Куда он денется, – сказал Алексей уверенно. – И дело не в петухе, а в стакане вина, который я ему пообещал. Хотя и петух... Красивый, верно? Что за порода такая? – Он глянул на птицу со связанными ногами, безмолвно лежащую на полу у стены.
Пока испытывали печь, готовя в ней продукты, взятые из холодильника Алексея, Михаил Михайлович следил за черным петухом. Почему-то вдруг стало жаль его. Ну чем он провинился, что его взяли и продали, вернее, поменяли на дешевый одеколон? Михаил Михайлович так разжалобился, что взял нож и хотел разрезать путы – освободить петуха, но тот вдруг поднял голову и неожиданно сильно долбанул милосердную руку клювом. От неожиданности Михаил Михайлович выронил нож и повалился на пол, больно ударившись локтем о ножку стола.
– Дурак! – вскрикнул он. – Я ж тебе помочь хотел!
Петух несколько раз хлопнул могучими крыльями и кукарекнул, возвещая миру о своей ловкости.
– Он думал, наверное, что вы его зарезать хотите, – сказал Иван, наблюдавший происшедшее, – Алексей и Вовка были на улице. – Вот и защищался. – Он помог Михаилу Михайловичу подняться. – И опять, смотрите, притих. Мертвым притворяется.
Послышался звук подъезжающего трактора.
Крупнев привез два мешка картошки. Алексей достал из холодильника бутылку портвейна.
Михаил Михайлович вновь подошел к окну. Видел, как Алексей подошел к трактористу, утирающему пот кепкой.
– Вот что, Крупнев. – Алексей подкинул в руке бутылку с портвейном. – Я тебе стакан вина обещал, верно?
– Было такое дело, – согласился тракторист. – Могу отдать всю бутылку. Но петух останется у меня.
«Неужели согласится? – подумал Михаил Михайлович, глянув на связанную птицу, на свою пораненную руку, с которой капала кровь. – Ведь и правда, такой петух может и собаке голову проломить клювом!»
Крупнев глянул в окно, из которого смотрел Михаил Михайлович, и махнул рукой:
– Ладно, давай бутылку. А заместо черного петуха я тебе белого гуся к вечеру привезу.
– Двух гусей, – сказал Алексей, показав два пальца. – Двух гусей, – повторил, сунув пальцы под нос Крупневу.
Трактор отъехал.
– Ну, дядь Леша, ну ловко! – воскликнул Вовка.
– Сволочь ты, Алексей, – сказал Михаил Михайлович.
– Это ты напрасно. Просто даже неприлично, когда гость...
– Сволочь, – повторил Михаил Михайлович. – Издеваешься над человеком. Зачем?
– А десятку, которую я отдал ему за сарай, а пятерку – за трактор? Вы мой холодильник выпотрошили – пятнадцать рублей. Думаешь, я миллионер?
– И все же неприлично так поступать. Что касается денег, то мы их тебе вернем. Через неделю конкурс начнется. Сам знаешь, наша печь займет первое место.
– Первое место?.. Хорошо. Тогда давай поспорим. Если печь займет хоть одно из призовых мест, я отказываюсь от своей доли вознаграждения, если не займет – остается у меня. Ну? – Алексей протянул Михаилу Михайловичу руку.
– Спорьте, Михаил Михайлович, – сказал Иван.
– Вот и прекрасно, – сказал Алексей, пожав протянутую Михаилом Михайловичем руку. – Сразу после решения комиссии приглашаю вас на дачу. Зажарим эту черную бестию, – он кивнул на петуха, продолжающего лежать без движения, – и съедим.
– У нас еще есть целая неделя, – сказал Иван, доставая записную книжку. – У меня мыслишка оформилась. Хотел приберечь ее для другой печи, но раз такое дело... Вовка, надо срочно изготовить два шкива...
– Сделаем. Какой разговор, раз надо, – сказал Вовка, косясь на Алексея.
– И потребуется одна дефицитная радиодеталь, – посмотрел на Михаила Михайловича.
Тот кивнул.
– Жаль мне вас, – сказал Иван, повернувшись к Алексею.
– Дети! Честное слово... Восемьдесят первый год на дворе. Неужели вы думаете... И чего это ты, Ванька, жалеть меня взялся? Это мне вас жаль! – Алексей нервно расхохотался.
– Жаль мне вас, – повторил Иван. – Не придется вам есть петуха. Если вы его, конечно, на двух гусей не поменяете.
