Вадим Охотников - Угольный генератор
Видно, мы подняли в кабинете начальника такой шум, что в отворившиеся двери стали заглядывать милиционеры, впервые в жизни увидевшие, как милицейский допрос превратился в научный диспут.
- Что значит "от хорошей жизни"? - кричал, в свою очередь, начальник. Паз строят паровые электростанции, так, значит, они нужны!
- Да, нужны, - язвительно продолжал Семен. - Паровая машина
в среднем только пять - семь процентов химической энергии, заключенной в угле, превращает в энергию вращения вала. Да потери при передаче вращения на динамо... Да потери в самой динамо... Вот и превращается в электричество только часть того, что можно было бы превратить полностью.
- А вот в гальванических элементах, - вмешался я, химическая энергия, заключенная в цинке, почти полностью превращается в электрическую. Процентов пятнадцать - двадцать всего потерь. Это научно доказано! Вот если бы так с углем можно было сделать...
Начальник засунул руки в карманы и стал смотреть на нас серьезно.
- И что же у вас... что-нибудь там получается? - опять спросил он, усаживаясь за стол.
- Видите ли... - проговорил Семен немного смутившись, - как раз вчера... правда, ток то появлялся, то исчезал...
- Тут очень странная вещь, - перебил я Семена. - Мною замечено, что сильное напряжение появлялось, когда на кладбищенской колокольне... вспыхивает...
Я остановился и не знал, как мне дальше объяснить. И когда я наконец рассказал о своих наблюдениях, начальник долго и внимательно смотрел на меня с удивлением.
- Это мне нужно будет разузнать! Очень забавно... Очень забавно... проговорил он.
-Ну, что ж, ребята. Идите сейчас домой. Я к вам скоро приеду. Надо будет помочь вам, пожалуй... - закончил он, поднимаясь со стула, чтобы проститься с нами.
* * *
Мы сидели в комнате Семена и с тоской глядели на нашу батарею, у которой вместо цинка должен был расходоваться уголь. Она была совершенно безжизненна. Прямо не верилось, что еще вчера получалось от нее напряжение. Тут была какая-то очень большая загадка.
Пробовали построить такой гальванический элемент, конечно, и до нас. Если, например, в раствор серной кислоты насыпать бертолетову соль, то образуется такое сильное окисляющее соединение, что оно может при некоторых условиях окислять даже уголь. B элементе с такой жидкостью уголь уже растворяется, словно цинк в обычном элементе. Но напряжение "угольного" элемента ничтожно. Ток можно обнаружить только очень чувствительным прибором, а уж о том, чтобы он мог заменять электростанцию, и говорить не приходится. Но вот вчера... Здесь происходило, по видимому, нечто такое, что было нам совершенно неизвестно. Ясно, что происходило случайно, а что именно, мы не могли догадаться. Я все время возвращался к мысли о странном свечении на колокольне, так как я ясно видел, что напряжение проявлялось именно в этот момент. Но Семен, который никакого свечения, кажется, так и не видел, не придавал этому большого значения и продолжал копаться в стеклянных банках, наполненных мутной жидкостью.
Время тянулось медленно. Какая-то воинская часть проходила через наш город, и повозки, груженные разным имуществом, бесконечно тянулись мимо нашего окна. Я было решил пойти к кладбищенской церкви, чтобы на месте обследовать возможную причину странного свечения, виденного мною, как вдруг на пороге неожиданно появился начальник милиции.
- Здорово, орлы! - весело закричал он, входи в нашу комнату. - Ну, как ваша гальваническая электростанция? Можно уже устанавливать столбы?
- Плохо дело. - ответил я. - Нет сегодня никакого напряжения... А вчера было... серьезно, было...
- Так чего же вы приуныли? - продолжал начальник, усаживаясь на стул. Раз вчера было, так, значит, когда-нибудь опять будет! Ну, и алхимию вы тут развели, ежели посмотреть кругом.
Начальник с восторгом осматривал нашу лабораторию.
- Так где тут у вас батарея, у которой вместо цинка работает уголь?
- Вот она, - мрачно протянул Семен, указывая на банки, из которых торчали грубые, необтесанные куски кокса.
- Да, кстати... - проговорил начальник. - Я постарался узнать насчет свечения на колокольне, которое вы вчера видели. Это воинская часть, что переходит через наш город, вчера установила свой радиопередатчик, ну и антенну протянули на колокольню. Антенна, говорят, иногда светится в темноте, при сухом воздухе, от перенапряжения, что ли... Одним словом, электричество вроде как бы утекает в воздух. Сегодня антенну уже сняли.
Я замер от неожиданности. Cемен уронил большой кусок кокса прямо в банку с подкисленной водой. И в лицо ему брызнул фонтан, но он не обратил на это никакого внимания.
Так вот где могла скрываться причина того, что вчера наш угольный электрогенератор вдруг неожиданно стал работать! Как же теперь повторить этот опыт?
Однако, сколько ни бились мы, сколько ни ставили самых разнообразных опытов, наша угольная батарея оставалась мертва.
* * *
Прошло много лет. Время разделило меня с другом моего детства Семеном Крапко. Я совершенно потерял его из виду.
Но вот недавно, проходя по улице, я неожиданно остановился пораженный возле афиши, наклеенной на стене. Буря далеких воспоминаний нахлынула на меня... Не может быть!.. Неужели это "он"! Вот что значилось в афише, напечатанной крупными буквами на глянцевой красной бумаге:
"Профессор, доктор технических наук С. М. Крапко прочтет публичную лекцию на тему: "Достижения советской науки в области прямого преобразования химической энергии в электрическую".
B зале, где должна была состояться лекция, я появился одним из первых. Какое-то необычайно радостное состояние не покидало меня ни на одну минуту. И шум собирающейся публики, и яркое освещение зала казались мне праздничными и необычными. Мне хотелось обратиться к своим соседям по местам и сказать им:
"Ведь это мой Cемен сейчас будет выступать перед вами! Друг моего детства... Тот самый Семен, вечно измазанный маслом помощник машиниста, который раньше ходил босиком... Подумайте только, чем стал он теперь!"
Я с трудом сдерживался, чтобы не выполнить своего желания.
Я сидел в первом ряду и улыбался своему другу - солидному, очень внушительного вида профессору. Может быть, только мне удавалось улавливать в его спокойно лившейся речи слабый украинский акцент. Профессор не видел меня и не знал, что я здесь.
Несмотря на позднее время, по настоянию Семена, сразу же после лекции мы отправились с ним в машине в его институт.
Профессору не терпелось показать мне свою лабораторию.
- А помнишь, Cемен, - говорил я, глядя в лицо моего друга, слабо освещенное сквозь стекла машины вечерними огнями столичного города, - помнишь историю с нашими опытами у тебя в хате, когда на колокольне появлялся свет?
