Михаил Башкиров - Банный вор
Дома вор достал из холодильника бутылку пива, но тут же сунул ее обратно и уставился в окно.
Потемнело. Снег нехотя, вяло сыпал с неба на грязные тротуары, проходя сквозь черные кроны тополей, как через сито.
Вор оглянулся. Ему вдруг почудилось, что вот сейчас непременно высунется бабка, которую он терпеть не мог за скупость и постоянное нытье, и, тряся взъерошенной сединой, начнет вопрошать, как он посмел выкинуть плюшевый диван, хромую тумбочку и ее любимый круглый стол.
Включил свет. За окном перестал мелькать снег, и только огни трамваев да машин проплывали неясными пятнами.
Прижавшись лбом к холодной стеклине, он думал, что мать его все больше становится похожей на бабку, и хотя постоянно красит волосы и делает модные прически, взъерошенность так и прет из нее, а за копейку придушит кого угодно... Несладко с ней астроному, ой, несладко...
В комнате вор включил розовый торшер возле тахты, верхнюю матовую люстру и яркую настольную лампу. Достал из-за шкафа портативную машинку, которую купил еще с первой премии в институте, сходил в ванную за тряпкой, обтер с футляра пыль.
Зарядив лист, долго сидел, откинувшись на стуле, а потом решительно начал молотить одним пальцем по клавишам:
"Серега, ты дурак. Не видишь дальше своего носа. Тянешь смирно лямку и делаешь вид, что счастлив. Дурак! Скотина! Олух! Все вы дураки, все до одного!!!!!!"
На душе полегчало. Выдернув бумагу, безжалостно скомкал ее, захлопнул футляр и отнес машинку на место, до будущих времен.
Разложил на столе пачку облигаций с переписанными на картонку номерами, толстую тетрадь, сберкнижку. Поставил с правой стороны карманный калькулятор и стал смотреть, как выскакивают на табло шустрые зеленоватые цифры, собираясь в длинные приятные ряды. Это занятие его всегда успокаивало...
Назавтра вор с большим портфелем прибыл в Ивановскую баню. Баня эта была самая старая в городе и толстыми стенами напоминала бастион или тюрьму. Из вдавленных внутрь матовых окон с узкими форточками струился белый парок. Через лужу, покрытую тонким ледком, до самых дверей лежал скрипучий деревянный настил. При каждом шаге настил пружинил, а черная вода через трещины расползалась по замерзшей луже.
Миновав темный коридор с оглушительно хлопающими дверями, вор купил в кассе билет в общее отделение. В душевых он предпочитал никогда не появляться. Там все моются торопливо и никогда не знаешь, кто сейчас выскочит.
С этой баней у вора были связаны приятные воспоминания. Самый большой куш достался ему здесь в прошлом году - одни гражданин приперся со сберегательной книжкой на предъявителя, и вся помывка обошлась ему в девятьсот рубликов... Мелочь... Каждый бы раз так...
Закурив сигарету, вор сел на скамью посередине вестибюля рядом с чахлой пальмой в кадушке. Портфель стоял у ног, и хотя был почти пуст - мочалка да полотенце, - бока внушительно раздувались. Вор уже несколько раз применял его в других банях.
Поочередно хлопнули двери. Пыльный лист пальмы вздрогнул. Вошла молодая женщина в синтетической шубе с фирменным пластиковым пакетом в руках.
Жаль, нельзя работать в женском отделении. А там навару, само собой, больше...
Ткнув окурок в кадушку, вор подошел к кассе, заглянул в окошечко.
- Не скажете, который час?.. Спасибо... Что-то друг задерживается... Наверное, жена не отпустила... Не дают бедному человеку даже во время отпуска попариться... Думаете, придет? Тогда еще подожду...
Он снова пристроился на ту же скамью, снова закурил.
Сегодня почему-то в баню перли одни старики. Тащили в допотопных сумках веники, завернутые в газету, бренчали мелочью в немыслимых пальтишках. А навстречу им выползали такие же старики, но только побагровевшие, с открытыми ртами, с полотенцами на шее.
Но вот, наконец, кое-что стоящее...
Парень в не стиранных ни разу джинсах, кожаной куртке на молниях, с новеньким дипломатом.
Вор выждал, и когда вошел в отделение, парень уже в одних цветастых трусах стоял перед кабинкой и расстегивал браслет электронных часов. Видно, он специально выбрал эту кабинку, как раз напротив столика, за которым поигрывала ключом старушка в аккуратном выглаженном халате, в чистеньком беленьком платочке.
Вор разделся на три номера дальше.
Пока он раздевался, старушка - он видел ее в первый раз - нравилась ему все больше и больше. Завидев клиента с тазом, она молниеносно кидалась к его кабинке и так же молниеносно возвращалась на свой пост. Иногда она хваталась за швабру и, морща носик, проводила тряпкой по мокрым следам, которые портили сияющий кафель.
Вор забрался в парную, открыл вентиль, но пор лишь слабо шипел и выползал из-под большой плоской батареи скудными белесыми струйками. Он облокотился на влажные перила и стал ждать. Вскоре появился тот парень и сразу же потянулся к вентилю.
- Без пользы, студент... Открыт на полную... Лучше слетай да спроси у божьего одуванчика, когда пар дадут... Может, зашевелятся, черти...
Парень вернулся минуты через две, поднялся наверх, встал рядом.
- Котлы, говорят, чистят.
- Подождем, - вор поскреб шею, грудь. - А то придешь по-человечески попариться, а тебе - фига...
- А у нас в стройотряде каждую субботу такую баньку закатывали... Навкалываешься до потери пульса - и туда...
- Обезьяна превратилась в человека не для того, чтобы человек превращался в лошадь...
- Точно... Пойду хоть под душем ополоснусь... Все равно раньше, чем через полчаса, пар не дадут...
Студент ушел, а вор по-прежнему стоял у перил и смотрел, как трудно и тяжело пробивается наружу неокрепший парок.
Открыв дверь плечом, ввалился толстый дядя. Добрый березовый веник он держал перед собой обеими руками.
- Нет, вы только посмотрите, какое безобразие! - крикнул вор, не дав толстяку подняться наверх. - Элементарного пара дать не могут... И куда начальство смотрит?
- Надо бы припугнуть, - сказал толстяк и недовольно фыркнул.
- Хотя бы объявление в кассе повесили, что, мол, нету пара и не будет...
- Вы правы... Надо припугнуть...
Когда вор выходил из парной, ему навстречу попался раздраженный толстяк и еще двое с вениками, а за ними плелся грустный студент.
- Скоро обещают, - сказал кто-то хрипло.
- Хоть отпотеть пока, - парень улыбнулся вору и вслед за остальными скрылся в парилке.
Вор постоял под душем, сунул мочалку под кран, ополоснул таз и, оставив мыльницу на скамье, пошел одеваться.
Не успел он влезть в брюки и зашнуровать ботинки, как в предбанник высунулся все тот же разгневанный толстяк и начал манить старушку пальцем:
- Если сию минуту не дадут пар, я напишу в трест!.. Да-да, в трест, а еще лучше - в газету, потому что это - прямое издевательство над людьми.
