Марина Наумова - Если ты человек
Однако рано или поздно конец приходит всему - пришел конец и этой ночи. Посветлело небо за окном, зазвучали по соседству голоса: наступил день. Про Карину Альберт вспомнил не сразу - просто удивительно, как он забыл о том, что она ночевала за оградой. ТАМ. Однако мысль о ней ни разу не пришла ему в голову.
"Не знал, что ты такой эгоист", - сказал он себе, направляясь к сторожу.
Убедить сторожа в том, что забор не везде цел, оказалось не легким делом, да и сам Альберт уже сомневался в реальности своего ночного приключения. Тем не менее, отыскать дыру вскоре удалось. Ворча и матерясь вполгромкости, сторож шагнул за ограду. Никаких автомобилей напротив дыры не было, и только поодаль, в кустах, поблескивал черный капот.
Сторож, продолжая материться, удалился, а Альберт, немного поколебавшись, направился к кустам, словно его тянуло что-то, словно чей-то голос неслышно просил подойти, так же, как гнал ночью.
За кустами скрывалась крошечная полянка. Посмотрев в сторону случайно затесавшегося в сосновую компанию дуба, Альберт почувствовал, как по его спине вновь прокатился цепенящий ветерок страха - жалкий отголосок ночного урагана. Под дубом лежала Карина. Оцепенение на этот раз прошло быстро: Карина зашевелилась и подняла голову. Альберт вдруг понял, в чем заключалась странность ее позы - руки Карины были связаны за спиной, и конец веревки исчезал в низких ветвях дуба. К ядовито-зеленому платью пристали иглы и прошлогодние листья, волосы висели спутанными лохмами.
- Ты? - спросила она, когда Альберт обрезал веревку брелочным ножичком, и сама себе ответила: - Ты! Значит, судьба.
- Что здесь произошло?
- К счастью, ничего.
Альберт помог ей встать.
- В милицию заявлять будешь?..
В ответ Карина рассмеялась, будто не на нее нападали ночью, и Альберту сразу расхотелось задавать вопросы. Даже когда она совершенно серьезно заявила:
- А теперь мы поедем к тебе.
Альберт вел машину молча. Карина тоже не пробовала начать разговор. От нее пахло лесом и сыростью. Миновал полдень, снова пошел мелкий дождь. Альберт думал о Карине. Что с ней произошло ночью, и почему она так спокойна? Почему шатун в "Мерседесе" вдруг оказался исправным, и почему, тем не менее, она бросила машину в лесу? Кто же она, черт побери, такая? Что означают ее слова: "Значит, судьба"? Какая-то мистика...
Потом остался позади и дождь; знакомый пригород полетел навстречу.
- А ты не боишься идти домой к незнакомому мужчине? - спросил Альберт, уже поднимаясь по лестнице.
- А ты не боишься? - ответила она вопросом на вопрос и, помолчав немного, добавила: - Во всяком случае, я выбрала тебя.
От этих слов по спине Альберта пробежал холодок. Его выбрали... Что это значит? То ли, что имел в виду он сам, говоря подобное женщинам? Или нечто другое? В самом слове "выбрала" чудилась какая-то угроза, если не обреченность...
Квартира за отпуск запылилась, кое-где в углах появились треугольники паутины. Казалось, она отвыкла от хозяина, стала за это время чужой, и поэтому встречала теперь беспорядком. Альберт покосился в сторону Карины. Стыда за свое жилище он не чувствовал. "Сама навязалась", - неприязненно подумал он, и снова стал перебирать все странности их знакомства. "Может, она просто воровка? Втерлись в доверие, заставила пригласить... Наглость города берет..."
Между тем, Карина уверенно сдернула с дивана пыльную клеенку, села, привалившись к подлокотнику, и замерла, как неживая. Альберту показалось, что она перестала дышать.
- Я поставлю чайник, - неуверенно произнес он. Карина никак не отреагировала на его слова, Альберт испуганно тронул ее за плечо - и тут же отдернул руку: ее кожа была неестественно холодной и жесткой. Запах сырости приобрел какой-то кладбищенский оттенок. Альберт попятился и выскочил на кухню. Сердце его бешено колотилось, труп в его квартире... В его квартире! Он прижался лбом к стеклу - и тут же отпрянул от окна. Наваждение продолжалось - внизу стоял черный "Мерседес". Тот самый, оставленный в лесу. Вновь горячо - леденящая лава страха пощекотала позвоночник и вцепилась в затылок. И тут сзади послышался шорох. Альберт дернулся, больно ударился о край стола и тут же с облегчением вздохнул.
- В чем дело, Бертик? - просто, совсем по-домашнему спросила она. Живая... Он не знал, что изменилось в ней, но сейчас она была удивительно теплой - скорее в психологическом, чем в физическом смысле. Отчужденность, натянутость - все исчезло. Перед Альбертом была просто красивая женщина. Почему ты ушел?
Она взяла его за руку и повела из кухни, как водят детей, но в комнате с ней произошла новая перемена. Теперь от нее шел настоящий жар. Резко повернувшись к Альберту, Карина вцепилась тонкими пальцами в его рубашку и принялась энергично расстегивать ее. Отлетевшая пуговица закатилась под диван, а руки Карины уже жарко шарили по волосатой груди Альберта. Вслед за рубашкой на поп последовали и брюки, а за ними Каринино платье. Альберт был поражен этим неожиданным натиском, но даже не пробовал сопротивляться. Страстные и вместе с тем томные глаза тянули ого, как бездна, и падение не только леденило душу, но и доводило до восторга. Карина толкнула Альберта на диван (должно быть, странно было бы видеть со стороны, как миниатюрная женщина одним движением сбивает с ног высокого мужчину). С удивлением Альберт отметил, что Карина действительно горячая ее прикосновения обжигали кожу, оставляя красные следы. Легкое сомнение, что после пережитого у него ничего не получится, почти сразу же прошло. С "технической" стороны с Кариной все вышло замечательно. Альберту казалось, что она уверенно управляет его телом. Это было немного унизительно, но более приятного ощущения ни с одной из женщин Альберт не испытывал.
Альберт был поражен, посмотрев потом на часы: ему казалось, что они были вместе всего несколько минут, но судя по циферблату, прошло почти четыре часа. Он чувствовал себя невыносимо уставшим - как много лет назад на школьной вечеринке, когда это у него было в первый раз. Тогда получилось только после нескольких попыток, полных мучительного сомнения: а выйдет ли хоть когда-нибудь? Это уже потом он мог хвастаться перед своими друзьями "выносливостью султана". Сейчас же он был выжат, перевернут и перетряхнут. Устала, похоже, и, Карина - она обмякла, отодвинувшись к стене, и произнесла умиротворенно:
- Ну вот, теперь ты совсем мой... А Он уже приехал?
- Да, - почему-то шепотом ответил Альберт. Он знал, о ком (то есть, о чем) спрашивает Карина.
- Ну что, теперь начнем разговор?
Альберт кивнул. Он уже был готов ко всему.
- Ты можешь поверить в то, что кажется невозможным, и не считать меня сумасшедшей?
