Евгений Лотош - Серый туман
— Эй, мужики, отпустите ее! — чей-то новый голос сорвался от напряжения. С внезапной надеждой Татьяна встрепенулась. Невысокий паренек лет двадцати пяти на вид стоял в нескольких шагах от них, сжимая в кулаке мокрую свежеобломанную палку. Брезентовая ветровка, обтрепанные полотняные штаны и, совершенно не по погоде, легкие сандалии – студент-старшекурсник на практике? — Вы ей, похоже, не нравитесь!
— Да ну? — удивился главарь. — Ты че, сявка, умом двинулся? Ты кого тут мужиком назвал, чмо недобитое? Жить надоело? Кочумарь-ка отсюда, да побыстрее.
Он мотнул головой, и один из подручных угрожающе двинулся в сторону незваного защитника.
— Слушайте, ребята, — быстро заговорил парень, стараясь не выпускать из вида обходящего его по дуге бандита, — вы же все равно засветились. Если уйдете сейчас, это даже на хулиганку не потянет, верно? Вам же лишние проблемы не нужны, да?
Мгновение главарь колебался.
— Точно, пацаны, проблемы нам не нужны, — он осклабился. — Франты – тоже. Кончай его, Сизый.
Бандит прыгнул в сторону паренька, но тот оказался проворнее. Чуть отступив в сторону, пропуская нападающего мимо себя, он с размаху ударил его палкой по запястью. Незадачливый Сизый взвыл, выронив нож и скорчился, прижимая поврежденную руку к животу.
— Я не хочу драки, — парень успокаивающе развел руки в стороны. — Ребята, разойдемся мирно, а? Вдруг еще кто мимо пройдет, вам же хуже…
— Ну, Сизый, ну, фраер бездарный! — просипел главарь сквозь зубы. Одним ловким движением он снова выхватил финку, развернул девушку спиной к себе и упер лезвие в горло. — А вы че встали? Мочи его!
На сей раз паренек не стал ожидать нападения. Он сам бросился к насильникам, странно отведя в сторону локоть руки. Спустя секунду палка, отбив нож, со свистом рассекла воздух и звучно приложилась к скуле одного из бандитов. Уходя от второго ножа, парень перекатом нырнул в сторону, зацепив ногу одного из противников и опрокинув того на землю. Татьяна завороженно смотрела, как незваный защитник вскакивает, поворачивается к нападающим так, чтобы видеть сразу всех четверых и, оскалившись, резко выдыхает воздух.
— Я мастер спорта по самообороне, — процедил он сквозь сжатые зубы. На скулах заходили желваки. — В последний раз предлагаю – разойдемся миром. На хрена вам такие проблемы?
— Ну, сука! — изумленно просипел главарь. — Ладно, мы тебя еще достанем. Рожу твою я хорошо запомню… Айва, пацаны!
И тут Татьяна, наконец оправившаяся от шока, отчаянно закричала.
Автоматическим движением руки главарь вспорол ей горло. Крик женщины захлебнулся, и ошеломленный паренек непроизвольно сделал шаг в ее сторону.
И поднимающийся с земли бандит всадил нож ему под ребра, а наскочивший сзади Сизый с размаху ударил кастетом в затылок.
— Е…ть тебя в рот! — выругался главарь, отталкивая от себя тело женщины, безжизненно оседающее на землю. — Опять лишняя мокруха вышла! Вот теперь точно рвем когти. Кость, че развалился, вставай! Шустрый, тожан у фраера дерни и еще раз его на перо посади для надежности. Сизый, портик прихвати. Да живее, живее!
Невдалеке взвыла полицейская сирена.
— Ну что за невезуха, сплошная труба! — пробормотал главарь, машинально стряхивая кровь с рукава свитера. — Все врассыпную, встречаемся у Зинки. Кто мусорам попадется – я не отвечаю.
Он прыгнул в пролом ограды и растворился во мраке. Его товарищи тоже бросились под прикрытие спасительной темноты. Через пять секунд под фонарем в растекающейся кровавой луже остались лежать только два тела.
Словно еще одна сумеречная тень, над землей неслышно скользит челнок. Сирена умолкает. Тает перепонка двери. Хранитель наклоняется над телом паренька, прижимает пальцы к шее.
— Еще жив, — вслух комментирует он. — Робин, как его состояние?
«Сканер показывает обильное внутреннее кровотечение. Повреждены левая плевральная полость и околосердечная сумка, хотя сердце не задето. Состояние бессознательное. Медицинский модуль челнока активирован. Приступаю к восстановлению раны и возвращению крови в кровеносную систему».
— Что с женщиной?
«У объекта нападения перерезаны трахея и сонная артерия. Потеря более трех литров крови. Сердце остановилось. Состояние клинической смерти. Смерть коры головного мозга в пределах четырех минут. Достоверная реанимация невозможна».
— М-мать… — зло цыкает Хранитель. — Жалко девчонку. Не закричала бы в последний момент… Ну почему я не оказался чуть-чуть ближе? Немного ведь не успел! Робин, может, все-таки сможем и ее вытащить? Случайность ведь.
«Сам понимаешь, что случайности здесь ни при чем. Допущенная потеря крови смертельна, кровь разлита по грязи и возвращению в организм не подлежит. Кроме того, реанимация и восстановление всех функций глотки потребует не менее месяца пребывания в лечебном коконе. Мы не сможем обосновать ее спасение перед ней самой, ни перед другими. Фарлет, сейчас не время для самобичевания. Медицинский модуль заканчивает коррекцию раны кандидата, максимум через две минуты ты должен уходить».
Хранитель опускается на колени перед телом женщины. Одной рукой она все еще сжимает горло, словно пытаясь прикрыть рану, на лице застыло выражение ужаса и отчаяния. Глаза неподвижно смотрят в черное небо. Мужчина осторожно дотрагивается до ее лба кончиками пальцев.
— Ты сдохнешь у меня, мразь! — сквозь зубы обещает он неизвестно кому. — Ох, сдохнешь!
«Фарлет, напоминаю о необходимости самоконтроля. Ты перевозбужден. Люди в таком состоянии допускают ошибки, о которых потом жалеют всю жизнь».
— Мне и без того есть, о чем жалеть до самой смерти и еще немного после нее, — по-прежнему сквозь стиснутые зубы огрызается Хранитель. — Не беспокойся, я себя вполне контролирую.
«Реанимация кандидата завершена. Достоверность в пределах нормы. Фарлет, с юга приближаются два потенциальных свидетеля, время опасного сближения – двадцать пять секунд. Напоминаю, что задернутые занавески не спасают от прямого столкновения. Необходимо немедленно покинуть сцену».
Хранитель еще раз касается лба мертвой женщины пальцами, опускает кончики пальцев ей на веки и замирает.
«Не стоит. При осмотре сцены криминалист наверняка обратит внимание на закрытые глаза. Фарлет, я понимаю твои чувства, но…»
— Ни хрена ты не понимаешь! — морщится Хранитель. — Вещдок сделал?
«Требуемый предмет синтезирован и находится в приемном боксе уже семь минут. Установить на местности?»
— Разумеется, — кивает Хранитель, поднимаясь.
Легкий хлопок, и по земле катится мятый бумажный листок. Ветерок подхватывает его и, словно развлекаясь футболом, метко забрасывает между двумя полуприжатыми к земле ветками шиповника.
