Сергей Калабухин - Хроники
— Мыслефильм — не доказательство! — огрызнулся Костя. — Мы могли, вернее мы взяли антураж с какого-то стандартного турмаршрута во времена крещения Руси, искоренения языческих капищ. Что молчишь, Тимур, ты оператор или кто? Пусть докажут!
— Доказательство у тебя на лбу, — усмехнулась Афина. — Шрам от меча? Болит? Наверно, установки защиты занижены?
— Удар был неожиданным, — смущенно пробормотал Тимур, не сводя с девушки влюбленных глаз. — Когда делают обычный мыслефильм, художник воображает героев, их действия, внешность, ощущения. Оператор записывает на кристалл куски фильма и позднее вместе с художником компонует мыслефильм. Причем в части ощущений героя как правило оператор делает отсылки к индивидуальным воспоминаниям зрителя. Например, если герой мыслефильма ест, пьет, обоняет или осязает что-либо ему уже известное, то конкретные ощущения берутся из памяти зрителя. Если зритель столкнулся с чем-либо новым для себя, он испытывает авторский вариант ощущений, пропущенный через определенные фильтры: у каждого зрителя свои пределы, допустим, болевые, моральные или религиозные. Нам для фильма нужны были полные эмоции, без ограничений и фильтров, так как "Кощей", как вы заметили, не плод фантазии автора, а в основном реальные события и ощущения Костиного сознания в теле дублера, специально сформированного в прошлом. Кто ж знал, что так выйдет, и на Костю устроят засаду? Хоть дублер и не человек, а только сотканная из полей оболочка, при помощи которой сознание хроника путешествует во времени, удар меча по голове Костя ощутил вполне реально. Вот стигмат и образовался.
— Сдаюсь, — махнул рукой Костя, видя, что его друг и напарник готов рассказать обворожившей его с первого взгляда нежданной гостье все, что только ее заинтересует. — Ваша взяла. Что нам светит?
— Зависит от того, какой выбор вы сделаете. Частичная амнезия с полной мыслеблокадой любой возможности хронопутешествий, даже официально разрешенных, с полной конфискацией аппаратуры или… вы оба переходите на работу к нам.
— К вам!? — восторженно взревел Тимур. Костя только вздохнул, глядя на друга, для которого выбор был очевиден и наказанием не являлся, так как Тимур потерял свободу и стал рабом с того мгновенья, как увидел Афину. А вот как быть ему? Что выбрать: свободу без любимого дела или любимое дело, но с ограниченной свободой?
— Как вы на нас вышли? "Кощея" мы издали под псевдонимом. Настоящие имена и адреса нигде не указывали. Хотелось бы знать, где мы прокололись.
— Это просто. Как вы думаете, мальчики, кто вам заказал "Персея"?
— Дьявол! — вскочил Костя и заметался по комнате.
— Гениально! — восторгу Тимура не было границ. — Вы сплели паутину, подбросили нам приманку и стали ждать, кто появится.
— Вот именно. Появились вы.
— Похоже, вы задействовали немалые силы, чтобы поймать нас, — позлорадствовал Костя.
— Нет, зачем? Мы знали, что дикие хроники, промышляющие вдобавок изготовлением исторических мыслефильмов, обязательно появятся на Серифе, чтобы заснять прибытие Данаи с младенцем. Эта сцена не случайно оговорена в примерном сценарии, который мы вам прислали вместе с авансом. Так что вы решили?
— Мать, мне надо поговорить с тобой.
— Опять будешь просить денег на своих гетер? Не дам!
— Пусть Диктис уйдет! Мне надо поговорить с тобой наедине.
— О чем? Да ты трезв сегодня? Ладно, Диктис, оставь нас с Персеем, зайдешь ко мне позже. Ну вот, сын, мы одни, говори. Надеюсь ты не собрался жениться на какой-нибудь голодранке?
— Я не такой дурак, каким ты меня считаешь! Да я, Персей, сын Зевса и Данаи, внук и наследник Акрисия, царя Аргоса, вынужден жить в самых дальних и жалких покоях царя Полидекта и сносить насмешки окружающих его льстецов и подхалимов. Я вспоминаю об этом каждое утро, когда мой единственный старый полуслепой и полуглухой раб приносит мне кувшин холодной воды для омовений. А вот ты все забыла, и тебя все забыли, кроме этого нищего рыбака, неизвестно почему снабжающего нас бесплатной рыбой.
— Замолчи, я не хочу этого слышать! Что тебе надо? И я, и ты уже тысячу раз просили Полидекта дать тебе воинов, чтобы отвоевать у Акрисия трон, но этот сластолюбивый недомерок одинаково труслив и скуп, а у нас с тобой денег на наемников нет.
— Плевать мне на Полидекта! Полидект не дал тебе воинов, когда был без ума от тебя, юной и цветущей. Сейчас, когда твоя кожа потемнела и покрылась морщинами, груди обвисли, а волосы поседели, он и слушать тебя не захочет. Но у меня есть решение нашей проблемы.
— Какое?
— Серифу нужен новый царь, причем такой, который к тебе — даже сейчас! — не равнодушен.
— Ты имеешь в виду себя?
— Нет, конечно, я говорю о Диктисе.
— Видать ты вчера лихо хватил! Небось опять пил вино неразбавленным?
— Как видишь, я трезв и говорю серьезно. Может ты и смирилась со своим положением, а я не желаю чахнуть на этом паршивом острове в нищете!
— Но ведь Полидект жив, здоров и может прожить еще долго. Убить этого труса невозможно: он в окружении охраны, еда и питье постоянно проверяется на наличие яда, он даже в спальне с девицами не остается один специальная рабыня с отрезанным языком следит за его возлюбленными, чтобы не умертвили царя во время любовных игр и сна. Он и детей не заводит, чтобы не трястись потом за жизнь и трон, если наследнику станет невтерпеж.
— Я убью царя Полидекта.
— Как?
— У меня есть план. Вчера у меня были гости.
— У тебя? Гости? Ты хотел сказать "кредиторы"?
— Мои брат и сестра.
— Что еще за новости? Ты у меня единственный.
— У тебя, но не у отца.
— Какого отца? Что ты несешь?
— У Зевса, разумеется! Он же мой отец — это всем известно. Закрой рот, муха влетит. Все вокруг над нами смеются. Я уж и сам начал сомневаться в твоих словах. Даже начал подозревать Диктиса, уж больно он к нам неравнодушен. И вдруг вчера меня навестили Афина и Гермес. Отцу не нравится мое положение, но боги помогают только героям. Потому мне необходимо совершить подвиг, чтобы Зевс принял участие в моей судьбе.
— Во-первых, убийство царя Полидекта — не подвиг, а во-вторых, с чего ты взял, что у тебя были Афина и Гермес? Не хватало, чтобы какие-нибудь проходимцы втянули тебя в заговор против царя!
— Мать, перестань говорить глупости! Кто еще, кроме богов, умеет проходить сквозь стены, появляться посреди комнаты из неоткуда и исчезать в никуда? Кто знает твои мысли и поступки, твое прошлое, настоящее и будущее? Знаешь, я порой не понимаю, что мой отец Зевс нашел в тебе? Но довольно! Я пришел к тебе не спорить и ругаться, а для того, чтобы ты знала и понимала мои будущие поступки. И, конечно, поддерживала во всем, если хочешь вырваться из этой дыры и вернуться на Аргос, где мне суждено занять царский трон.
