Олег Овчинников - Демодень
– Ничего, руками отожму, – предложил Кирилл. – Как раз будет вместо зарядки.
– О! Тогда я свечку принесу.
– И заодно распорядись насчет завтрака.
– А чего там распоряжаться, – рассмеялась жена. – Все готово. Открывай холодильник – и ешь.
Кирилл вздохнул и взял из тазика чьи-то мокрые джинсы.
– Господи, как же наши предки все это выжим-м-мали! – с усилием произнес он.
Позавтракать толком ему не дали. Начинающие миллионеры заняли весь стол: разложили игровое поле, карточки, мелко порезанные деньги; на долю отца остался только уголок. Наскоро перекусив огурцом и куриной ножкой (холодной, но не сырой, вопреки его вчерашним опасениям), Кирилл вступил в игру и неожиданно для себя увлекся.
– Так, неси дневник, – строго сказал он Артурке, когда тот увел у него из-под носа «Асторию».
– Пожалуйста! – фыркнул сын и прошлепал в детскую.
– И ремень! – вслед ему крикнул отец.
Кирилл раскрыл дневник на странице с четвертными оценками, и подумал, что это больше похоже на пропись, в которой классная руководительница Артура тренировалась в написании цифры «пять».
– Да ты у нас отличник, – рассеянно сказал он, взвешивая ремень на ладони. – Кстати, я вам еще не показывал фокус «Свободу попугаям»? Ну-ка, сынок, свяжи мне руки. Да не так – за спиной. Ага, и потуже, потуже затягивай! Все? Ну вот. А теперь считайте до тридцати.
Через тридцать секунд он действительно освободился от ремня, а еще через три минуты – от неловкости, за бесценок уступив Артурке свой «Метрополь».
И все же лидером игры был, как ни странно, Арамчик. Он едва считал до десяти, причем регулярно путал семь и восемь, зато ему необъяснимо везло. Удачливый бизнес-бой вскоре завладел всей легкой и тяжелой промышленностью, выстроил ряд из красных фишек и начал стричь купоны, не щадя ни братьев, ни отца.
– Ну ты и жук! – сказал Кирилл, бросая на стол последние фантики. – Остаток долга возьмешь чеком? Или мороженым?
– Морожженым! Морожженого жжжукам! – завопил Арамчик.
Он готов был день напролет демонстрировать преимущество жужжащих согласных над шипящими, но тут на кухню заглянула Ирина и с порога испортила ему настроение.
– Ш-ш-ш! – сказала она. – Тихо всем! Только-только уложила.
– Арсений, Артур, приберите тут все, – сказал Кирилл и прошел в зал.
Он машинально взял с дивана пульт от телевизора, повертел в руках и вернул на место, от соблазна прикрыв сверху газеткой. С тоской посмотрел на темный экран компьютера, в задумчивости остановился перед стеллажом с книгами, провел рукой по корешкам.
Вот Хемингуэй, подумал Кирилл. Вроде классик, а я до сих пор не читал. Вот Толкиен. Тоже классик, но тут я хотя бы кино смотрел. А вот Евгений Прошкин. Тоже, небось, классиком станет, пока у меня до него руки дойдут. Ох, сколько вас тут, нечитанных! А у меня – всего один день.
– Скучаешь? – спросила жена, усаживаясь в кресло с пяльцами руках.
– Уже нет, – буркнул Кирилл, воровато пряча под мышку пухлый том Александра Дюма.
– Опять «Три мушкетера»? – усмехнулась Ирина. – Ты же семь раз читал!
– Ну и что! – Кирилл ревниво покосился на рукоделие жены. – Ты тоже этого котенка, по-моему, уже вышивала.
– Тот был в подарок соседке, которой Артурка очки разбил. Я и вышивала его без души.
– Я тоже в прошлый раз без выражения читал, – ответил Кирилл и, пряча детскую улыбку, положил на колени книжку, которая легко раскрывалась на любой странице.
От чтения его отвлек щелчок телефона, когда жена, забывшись, сняла трубку с базы и поднесла к уху.
– С добрым утром! – язвительно сказал Кирилл.
Ирина нахмурилась.
– Маме хотела позвонить. Неделю не звонила.
– Я вот тоже… – Кирилл без сожаления отложил книгу; все-таки она была слишком толстой для одного дня. – Взял сейчас Артуркин дневник, попробовал вспомнить, когда в последний раз держал его в руках, и так стыдно стало… Получается, ровно год назад.
– Главное, вчера собиралась. Думала, вернемся из магазина – позвоню. А потом завертелась…
– Тоже ведь одни пятерки, как у старшего. Только этого в интернат не отдадим. Хватит с нас одного вундеркинда.
– А когда вспомнила, уже все. Мобильный молчит, городской молчит. Может, если бы у нас был старый, дисковый…
– Да что ты все со своим телефоном! – не выдержал Кирилл. – Дисковый, не дисковый! Дисковый, к твоему сведению, тоже бы вырубился за милую душу. Дисковый! Я ей про сына, а она…
– А я про маму!
Судя по голосу, Ирина собралась не на шутку обидеться, и Кириллу волей-неволей пришлось сбавить тон.
– А что мама? Дом твоей мамы – вон, с балкона в бинокль виден. Зачем тебе телефон, возьми громкоговоритель и…
Жена сделала предупредительный вдох, и он сбавил еще полтона.
– Ладно, ладно. Я говорю, зачем звонить? Давай сами к ней…
– Съездим? – обрадовалась Ира.
– У-у! – Кирилл помотал головой. – Сходим.
– Да ну, – усомнилась жена, – это же далеко.
– Семь километров по спидометру, – отчеканил он.
– А по времени это сколько?
– Часа полтора.
– А с Темкой в рюкзаке?
– Ладно, – сдался муж. – Я понесу.
– Да? Ну-ка, встань. – Ирина подошла к мужу и деловито, точно портной или плотник, измерила ширину его плеч «сантиметром». – Нормально, влезешь, – сказала она и отправилась собирать детей.
Первые сомнения в целесообразности этой прогулки посетили Кирилла уже на выходе из подъезда. Семь километров? Пока что он только спустился на семь этажей, но уже чувствовал первые признаки усталости: одышку и желание съесть чебурек. Правда, спускаться пришлось по лестнице и с ребенком на груди. «А как известно, спящий ребенок весит вдвое больше бодрствующего, – оправдывал себя Кирилл. – Зато бодрствующий производит гораздо больше шума. И вообще… С этими машинами мы скоро ходить разучимся!» На одной из лестничных площадок разминулись с соседкой и двумя соседями. Мужчины посмотрели на Кирилла с сочувствием, женщина – с завистью – на его жену, и это, по большому счету, было важнее. Поэтому на вопрос Ирины: «Ну как?», Кирилл ответил бодрой улыбкой. «Лучше некуда».
За углом дома свернули направо и пошли по дороге, пологой дугой поднимающейся к эстакаде. Подняться обычным путем, по лестнице, было бы быстрее, но так – намного интереснее. Не каждый день такое удовольствие, думал Кирилл, поглядывая на людей, гаражи и верхушки деревьев со снисходительной улыбкой великана.
Пренебрегая узкими тротуарами, пошли по проезжей части.
– Арам, дай маме руку! – сказал отец.
– Но па-ап! Сегодня можжжно…
– Ничего не знаю! Сегодня и всегда дети твоего возраста должны переходить улицу только за руку с родителями.
