Андрей Ленский - Страж
Время пути Мигель постарался использовать с толком: учил язык, который, к счастью, уже немножко знал до того, расспрашивал господина Маруфа о Египте, преданиях, суфиях... Скоро он уже сочинил касыду о сфинксе и начал прелестную сказку в суфийском духе о трех нищих, впрочем, охаянную Альмором - его смешила непрактичность сказки по сравнению с его преданием о пострадавших в море и безумном дельфине.
По прибытии, после трех дней отдыха от путешествия - эмир через посредство все того же господина Маруфа заверил Мигеля, что не таково его гостеприимство, чтобы утруждать своего гостя делами прежде, чем он расстанется с солью пути - Мигель наконец-то удостоился деловой аудиенции у работодателя.
Все блистало, как, в общем, и ожидалось. Красное и черное дерево, золото и серебро, шелк и перья одежд. Мигеля представили визирям и катибам, придворным поэтам и военачальникам - и несмотря на все уроки арабского, запомнить весь сонм имен было выше мигелевых сил.
Мигель рассматривал причудливые украшения, слушал любезные речи и выжимал ответные комплименты, пока в каком-то особо заковыристом восхвалении не совершил круг и не запутался окончательно. После этого он предпочел рискнуть прослыть невежей и отвечал лишь тем, кто потолще и побогаче. Мысли его витали где-то далеко - между сфинксами и пирамидами, гуляющей нежитью, о которой он наслушался накануне на базаре, плиниевским катоблепасом, легендарной морской черепахой... Черепаха в море, так что речь, наверное, не о ней? Но почему бы ларцу не быть в море? Сфинкс устрашающ, но его кому-то уже удалось победить, а нежить, как говорил тот сказитель, нет... хотя почему нет, непонятно. Про катоблепаса уже решено было не думать в принципе. Красное дерево искать без толку, уже ясно: здесь его как грязи... Нет, стоп, это здесь, а пустыня здесь такая же, как в Мавритании. Хотя Мигель уже начал сомневаться в этом, после базара да эмирского дворца... Кажется, здесь даже собаки, прежде чем задрать лапу, ищут золотой столбик, предпочитая инкрустированные перламутром.
Как только аудиенция закончилась, Мигель поспешил к себе в караван-сарай. Он твердо решил выходить на рассвете - к сфинксу. Надо было перебрать инструменты, как всегда. Альмор уселся рядом, скрестив ноги, и наблюдал.
Сперва на свет появились кирки, самые разные. Та, которой выкапывают хрупкие украшения, не повредив, та, которой определяют, что за камнем, по звону... И еще четыре штуки, одна - совсем новая, только что купленная. Порошки. Железоискатель, искатель серебра. Мигель очень надеялся купить здесь искатель золота - и купил, причем предешево, но какой-то странный: сквозь землю и камень чувствует на пол-локтя всего, а сквозь песок - на шесть локтей. Ну да ладно, здесь такой и нужен.
Альмор с интересом рассматривал разложенный арсенал.
- А со сфинксом мы будем воевать вот этой дивной секиркой, - он выхватил из кучи любимую кирку Мигеля и воинственно взмахнул ею. - Не умрет от ран - помрет со смеху.
Мигель прорычал что-то нечленораздельное.
Брать проводника - значило уронить достоинство кладоискателя, так что пришлось обойтись собственными силами, прикупленной за три динара на базаре картой и многочисленными советами местных жителей. Правда, им дали с собой в путь раба, но он был, как назло, не местный, а с юга, из тех самых краев, что ассоциировались у Мигеля с его навязчивой мыслью об описанном Плинием монстре. Идти предполагалось для начала к каменному сфинксу - многие утверждали, что на самом деле он жив. На карте он был обозначен, и с преизрядными подробностями, но подробности, увы, касались только его внешнего вида. Продавший карту старец утверждал, когда его допросили с пристрастием, что сфинкс находится примерно там, где на карте середина его спины, и что его нельзя ни с чем спутать. Пришлось также закупиться лодкой и припасами; покуда возможно, было решено избегать путешествий на верблюдах. Альмор заявил, что терпеть корабельную качку на суше претит его здравому смыслу, и Мигель был согласен с ним.
Плавание к каменному сфинксу прошло почти без приключений. Если не считать случая, когда Альмор совсем уже было собрался разжечь костер из крокодила - он так напоминал притопленное бревно! - да еще оплевания верблюдами, которому неосторожные путешественники подверглись, чересчур приблизившись к берегу. Это не увеличило любви двух приятелей к кораблям пустыни.
И вот - высадка. Молчаливый раб-нубиец был оставлен у лодки на произвол судьбы с приказом ждать Мигеля неделю и, если тот не вернется, отправляться к эмиру. Припасы вытащены, церемониальная кирка приторочена к абе - пустынному балахону, излюбленному местному наряду, вода набрана в бурдюки, напоминающие огромных отъевшихся жаб, и путь начался.
Очень скоро песок и жаркое солнце заставило пожалеть об отказе от верблюдов. Еще пара часов - и у какого-то проходимца был прикуплен осел, на которого тут же погрузили шевелящиеся, как живые, бурдюки и прочую утварь. Осел, как и полагается ослу, в меру своих ослиных сил боролся с этим решением, но человек победил, и увеличившаяся в полтора раза процессия продолжила свой путь.
- Говорят, в пирамидах скрыты древние клады, - мечтательно приговаривал Мигель, глядя на серые бока исполинов.
- И древние мумии, - в тон ему вторил Альмор. - Ты любишь опасности, герой?
- Там главное - лабиринты, поиск клада, - настоящая работа. Я не занимаюсь этим не из-за мумий, а потому, что мне претит вскрывать гробницы. Пусть даже несчастных язычников, померших до Рождества Христова и до появления первого кладоискателя. Не то...
- А вдруг страж - это Великая Мумия с двенадцатисложным именем? Как тогда с принципами?
- Я все продумал, - гордо ответил Мигель. - Старец хотел, чтобы ларец нашли, так? Старец - святой человек, ну, хотя бы для поклонников Махмуда? Неужто он велит грабить могилу? То-то же!
- А еще старец сказал, что самому стражу ларец доселе нужен не был. Значит, с ним можно договориться. Впрочем, тебе твои кирки тоже не нужны, но поди убеди продать их за хорошие деньги... Не прельщает слава Великого Суфия, Убедившего Мумию? С двенадцатисложным именем?
- Нет. Все не так. Чтобы в этом убедиться, придется войти в пирамиду - даже для спасения души своего прежнего хозяина мумия едва ли выйдет мне навстречу. Значит, надо идти внутрь. А такого старец не посоветовал бы. Конец спору.
В таких беседах прошел день. Оба путника так устали, что свалились, едва успев установить лагерь, о дежурстве и речи не шло. Однако ближе к полуночи осла ввела в исступление луна, и его вопли разбудили Мигеля.
Как выяснилось, вовремя. Их компания успела увеличиться на одну гиену, на которую осел почему-то не прореагировал. Не то чтобы они рассчитывали на осла как на сторожевое животное, но все же... Гиена как раз изучала содержимое мешка с едой. Мигель швырнул в нее арбалетную стрелу, та облаяла его, схватила кусок копченого мяса и потрусила прочь.
