Александр Золотько - Когда-нибудь…
– А я – лжец? – тихо спросил Майкрофт. – Мне доставляет удовольствие то, что происходило в красной гостиной? Ты полагаешь, что меня могло на это толкнуть нечто иное, кроме безопасности государства? Или, прости, всего человечества? Ты ведь понимаешь, что вся эта история могла быть описана как столкновение человекопапуасов с марсианскими канонерками? Новые колонизаторы?
Ветер бросался между братьями, словно пытаясь прекратить спор, принять заряд боли и отчаяния на себя, унести далеко в бушующее море и утопить.
Но братья были упрямы, и спор продолжался.
– Как бы потом жили люди? Как? – теперь Майкрофт кричал, стараясь перекрыть шум ветра и рев моря. – А так, помимо всего прочего, людям подана старая, как мир, мысль. Как бы ни был силен враг, но бог любит нас, бог поможет нам…
– И тяжелая артиллерия, – выкрикнул Шерлок Холмс. – И черный дым. Ты не забыл черный дым, Майкрофт? Ах, какие нелюди получились у нашего писателя из марсиан. Жестокие, холодные, рациональные, пьющие кровь, сжигающие целые города! А если бы он знал, что газ, этот самый страшный черный газ применили не бессердечные марсиане, а мы, добрые и богопослушные?
Даже ветер замер от испуга, припал грудью к песку, затаился в кустарнике, делая вид, что он здесь ни при чем; что не он гнал клубы черного дыма на марсиан, что не он вдруг изменил направление и укутал черными прядями поселки в долине, не он покрыл черным саваном солдат на батареях и в поле…
– Недаром так всполошился наш бравый генерал, когда были упомянуты лаборатории в Плимуте, – воспользовавшись внезапно наступившей тишиной, сказал шепотом Шерлок Холмс. – Он ведь этот газ готовил для негров… или для буров, они что-то ведут себя в последнее время вызывающе… Великие британские ученые тайно приготовили этот дьявольский газ, а благородные британские солдаты…
– Да, – так же тихо, как брат, ответил Майкрофт. – Ты… и доктор… видели, что там произошло. Но это видели и наши генералы… и политики… я просил… я специально организовал экскурсию по местам сражений…
– И той бойни, – жестоко уточнил Холмс.
– И той бойни, – кивнул Майкрофт. – И по тому лугу, где тепловой луч настиг сотни бедняг, главным грехом которых было любопытство. Они… и мы… видели обугленные тела, разрезанные тела, сваренные в кипящей реке тела… И я получил обещание. Я вырвал из них это обещание, что подобное оружие будет запрещено, объявлено вне закона. Даже формулировка уже подготовлена на всякий случай… вот слушай: «О неупотреблении снарядов, единственное назначение которых – распространение удушающих или вредоносных газов»… Но ведь и ты должен признать, что у нас не было выбора… Когда появился тепловой луч, когда треножники возникли, словно из преисподней, чем мы могли их остановить? Кавалерийской атакой?
– И если снова прибудут марсиане…
– Мы снова применим этот газ. Но не против людей. Первыми – не применим. И боже спаси души тех наших солдат, которые попадут под газовое нападение без подготовки… И поэтому я рассказал писателю о газе…
– Марсианском газе…
– Да, черт возьми, о черном марсианском газе, чтобы хоть так, хоть косвенно предупредить людей об опасности…
– Дело не в том, нужно или не нужно врать… – устало сказал Холмс. – Дело в том, что, соврав единожды, мы вынуждены врать и дальше, дальше, дальше… Мы не стали говорить людям правды о высадке, потому что у нас под рукой оказался газ, и мы его применили, да еще так удачно, что отправили на тот свет вместе с полусотней марсиан еще и несколько тысяч британских подданных. То есть не так. Мы сгоряча убили несколько тысяч наших соплеменников и теперь не можем сказать всей правды о вторжении… Чтобы предупредить об агрессивных жителях Марса, мы придумываем новую реальность и превращаем ее с помощью писателя в фантазию, раздуваем ее настолько, чтобы никто не поверил в настоящую войну миров, чтобы каждый, натолкнувшись на случайно уцелевшего свидетеля, решил, что тот бедняга просто сошел с ума, увлекшись книгой… И на этот случай мы приписали марсианам наше самое смертоносное оружие. Мы создали вторую линию обороны, вторую линию лжи. Какие мы молодцы!
Ветер рванул его плащ, сорвал с головы Ватсона цилиндр и покатил его по песку. Доктор бросился вдогонку.
– Ты устал, – сказал Майкрофт и протянул руку брату. – Встретимся в Лондоне.
– Да, непременно в клубе «Диоген», – Холмс ответил на рукопожатие. – Там запрещено говорить. Там можно не врать.
Доктор Ватсон настиг свой головной убор лишь ярдах в двухстах от крыльца гостиницы. Цилиндр застрял в кустах, Ватсон в кромешной тьме чудом разглядел его белую атласную подкладку.
Ватсон достал его и отряхивал от песка до тех пор, пока не подошел Холмс.
– Извините, – сказал Холмс, приблизившись. – Я потащил вас в эту безумную ночь, хотя можно было воспользоваться гостиничной повозкой, я устроил с братом эту безобразную сцену…
– И вы тоже солгали, – сказал доктор. – И тоже из самых высоких побуждений…
Холмс промолчал.
– Вы ведь не сказали о моем выстреле. – Ватсон попытался надеть свой цилиндр, но ветер этого не позволил. – Вы ведь не рассказали, кто первым выстрелил в ту ночь? Почему? Вы пожалели меня?
И, словно ночной кошмар, обрушились на Ватсона и Холмса воспоминания, как будто ветер прятал их где-то, чтобы вот так, наотмашь хлестнуть ими по разгоряченным лицам, напомнить, что не он один, не только ветер виноват в случившемся.
Они были совсем рядом, в поместье «Гремящий лог», где как раз закончили расследование. Они пили бренди перед камином вместе с хозяином дома. Граф был оправдан, дворецкого увезли полицейские, и дрова уютно постреливали в камине, когда в зал вбежал мальчишка, сын конюха.
Там звезда упала, крикнул мальчишка, лопни мои глаза – звезда. Прямо на луг Томпсонов. Все туда побежали, а я к вам…
…Странное продолговатое тело лежало на лугу, до половины зарывшись в землю. Пахло гарью, свежевырытой землей и, словно в кузнице, окалиной.
Толпа – Ватсон и представить себе не мог, что в этих пустынных местах живет столько народу, – толпа окружала странное тело, и кто-то закричал от боли, упершись рукой в раскаленную поверхность. Ватсон бросился на крик, чтобы помочь, его пропустили. Рука была сожжена чуть не до мяса, человек, поденщик с одной из ближайших ферм, кричал не переставая и оседал на землю. Ватсон что-то крикнул, наверное, просил принести его саквояж, но это было уже неважно – по поверхности снаряда пробежала трещинка, и верхняя часть, кажется, провернулась, эту трещинку расширяя… раз за разом, сантиметр за сантиметром… потом вращающаяся часть отвалилась тяжело, упала на влажную траву… зашипела, поднялся пар…
