Александр Карнишин - Деда Мороза не бывает
Им показывали по истории старый фильм про Чапаева. Там была такая сцена, когда Петька и другие тоже стали выбегать на холм и кидать в беляков гранаты, и тогда все побежали, а из нижнего угла экрана в бурке, отнеся руку с шашкой в сторону, вылетал Чапай, и за ним вся его конница… И это было так здорово — просто непередаваемо!
Так если кулек с пылью кинуть подальше, он при падении взрывался почти так же, как в кино граната. Только звука не было. Но звук можно было сделать голосом. А взрыв — почти как настоящий.
Сашка однажды устроила "войнушку" и откидывалась такими гранатами, когда ее почти окружили, прижав к оврагу. Враги подползали, а она бросала свои гранаты, кричала "гр-р-ррах-кх!", пыль покрывала поверженных противников. В общем, попало потом всем. И бабушка ворчала, потому что пришлось снова стирать. Хотя, летом стирали почти каждый день и тут же вывешивали на солнце. Поэтому у всех была светлая-светлая одежда, выгоревшая почти добела. И сарафаны Сашкины, которые поначалу сверкали синими да красными цветками, тоже были теперь почти белыми.
Она выскочила на самую верхушку холма и остановилась, прижав руки к груди, успокаивая сердце и стараясь отдышаться. Прямо над ней возвышалась огромная серая каменная баба, скрестившая руки на животе. Она глядела на восток большими круглыми незрячими глазами.
Туда же стала смотреть Сашка. И когда над степью появился самый краешек солнца, Сашка скинула свой сарафанчик и с визгом бросилась в росяную мокрую высокую траву, скатываясь все ниже и ниже по склону. До самого низа докатилась, даже закружилась голова. Там она полежала, широко раскинув руки и встречая всем телом ласковые солнечные лучи, а, обсохнув, полезла наверх, за одежкой.
Теперь она шла медленно, почти бесшумно, и когда высунулась из травы, прямо у своего сарафана увидела мохнатые ноги, топчущиеся неуверенно на месте.
— Ага! — закричала она, и вцепилась в них. — Попался, который пугался!
— Вот дура-то, — дергались ноги. — Вот сумасшедшая! А если я — тебя?
— А то — не ты меня ловишь из-под кровати? — по-настоящему удивилась Сашка.
— Ну, точно — дурища. То ж домовой! А я, во — огородник! Я если цапну, так поцарапаю же, чесслово!
Сашка села рядом с огородником на свой сарафан, стараясь не рассматривать его — это же никто не любит, когда его рассматривают в упор.
— А что ты тут делаешь, огородник?
— Что делаю, что делаю, — ворчал тот. — За тобой приглядываю. Домовому-то выхода из дома нет. Вот он мне и передал пригляд за тобой. Мало ли что тут… Вон, голышом по траве катаешься…
— Мне можно, я еще маленькая. И никого же нет все равно.
— А раз маленькая — пригляд нужен!
Он неслышно присел рядом, и они вместе стали встречать рассветное радостное солнце. Сашка и огородник. А Полкан носился внизу под холмом, кого-то гонял, от кого-то убегал, весело взлаивая и посматривая наверх — никто не обижает его подружку?
***
Ровно в полдевятого Женька уже стоял навытяжку у своего стола, встречая учителя. Почему уроки начинались в полдевятого, почему не раньше и не позже, никто не знал. Так было установлено страшно давно, и центральный процессор не нашел в этой традиции ничего плохого.
В его 5 "М" было двенадцать мальчишек. Это очень удобно. На физкультуре можно было играть в футбол с другими классами — одиннадцать в поле и один запасной. Или можно играть в волейбол, разделившись ровно пополам. Футбол и волейбол были профильными в их школе. Они вырабатывали умение работать в команде, а еще уметь сосредоточиться на том, что получается лучше. Хороший тренированный нападающий мог забивать хоть сто мячей. Но если в его воротах не будет никого, то ему напихают в ответ все двести. А командой, коллективом, всегда можно отбиться. И еще в этих играх были правила, написанные сто лет назад. Изучение правил и их исполнение — тоже необходимая в жизни вещь.
Это им объясняли еще в самом начале учебы, в первом классе, страшно давно. И еще говорили, что только командой можно двигаться вперед, только коллективом, всем вместе. И что одиночка — ноль. Про ноль тоже рассказывали в первом классе.
А в пятом уже было много предметов, которые вели разные учителя.
Утром в школе было гулко, зябко и пустынно. Серый свет нехотя вползал в высокие окна, и от него было еще промозглее.
Классы с буквой "Ж" учились на другом этаже. Оттуда на переменах был слышен визг и иногда какое-то топтание, и даже пение.
У мальчишек не пели. Они слонялись угрюмо по высокому коридору, перешептывались о своем, мальчишечьем, дергали закрытые двери. Их выгоняли из класса на перемену, чтобы не засиделись, и чтобы было неформальное общение. Но с общением у них пока не очень получалось. Как в школе общаться? Трудно. Да еще переезды, смена школ, новые лица…
На математике и физике и большинстве остальных уроков они работали за персональными терминалами. Учитель сразу видел, кто и что делает, и мог поправить или поставить оценку.
Оценки были нужны. Они накапливались, и по итогам года можно было получить неплохой бонус. Витька, одноклассник, победивший на районной олимпиаде по истории, летом ездил в большой детский лагерь на море. Вернулся загорелый и довольный. И эта поездка его отцу ничего не стоило. Это был Витькин собственный бонус. Он даже задавался немного. Совсем немного, пока коллектив не поправил его.
Учиться было необходимо еще и потому что на работу не брали совсем необразованных.
Но бонус, конечно, тоже имел большое значение.
Женька тяжело вздохнул.
Все-таки маленьким быть тяжело. Надо учиться. Хоть и скучно. Но учеба, говорили им — это такая их работа. А оплата этой работы — оценка.
Надо зарабатывать бонусы. Надо соблюдать дисциплину. Надо "играть в команде", даже если ты совсем не дружишь с одноклассниками. А еще скоро они переедут — когда уж тут дружить-то?
Школьный психолог объяснял, что дружба — это такая очень редкая вещь. А вот умение работать в команде — это всегда пригодится.
Психолог вызывал каждого хотя бы по одному раз в четверть. Они там заполняли всякие формы тестов, отвечали на его хитрые вопросы. Можно было и не отвечать, если было неудобно. Психолог никогда не ругался, а только ставил какую-то пометку в деле. А когда много пометок накапливалось — вызывали отца.
Вообще-то современные технологии позволяли учиться прямо из дома, потому что домашний компьютер — тот же школьный терминал. Но все ходили в школу. Если никто не будет ходить в школу, как выработать коллективизм? И еще — а куда тогда девать всех учителей? И директора с его помощниками? И школьного психолога? Нет, посещение школы было вполне рационально и даже необходимо.
