Полдень XXI век - Полдень XXI век 2003 №4
— Дурак ты, Колька из тридцатой квартиры, и мозги у тебя петушиные. Не надо мне никого мочить, а если бы и понадобилось, то тебя бы на это дело я уж точно не позвала. — Калерия недовольно фыркнула и продолжила строгим голосом: — Вепсаревич сейчас в больнице, и пролежит там, наверное, еще долго. Такая у Ивана болезнь. Короче, надо на время положить своего человека в больницу. К Ваньке. Надо чтобы он с Вепсаревичем подружился. Послушал, что он говорит, вошел в доверие…
— Я не понял, а на хрена? Ну, в смысле, входить в доверие? Ваньке что, известно, куда коммуняги золото партии заховали? Или он знает какие-нибудь атомные секреты? Да ты, бабуля, случаем не американская ли шпионка? А то гляди, у меня с этим делом строго. Мне хоть ящик водяры выкати, я родину не продам.
— Да кому она нужна, твоя родина, с такими-то сивушными харями, как у тебя. Давно уже все секреты пропиты и все золото разворовано. Не шпионить я человека в больницу хочу послать, а по личному интересу. Да ты, парень, хоть знаешь, из-за какой болезни Ваньку в больницу-то положили?
— Ну, язва там или по голове вдарили. Из-за чего еще в больницу кладут?
— Язва, по голове… Узкий у тебя кругозор, Колька из тридцатой квартиры. Обо всем по себе судишь. А потому Вепсаревича в больницу-то положили, что открылась у Вепсаревича загадочная паучья болезнь, покрылся Вепсаревич прыщами и паутиной, и даже самые знаменитые светила медицинской науки не могут с этой болезнью справиться.
— Это что же, бабуля, получается. За какой-то стакан тархуновки я должен лучшего моего друга подвергать такому офигенному риску? Надо же! Отправить друга на вонючую больничную койку, чтобы микроб с заразного Вепсаревича на моего друга потихонечку переполз и сожрал ему организм! Где ж я дурака такого найду, который согласится за здорово живешь инфекцией себя гнобить? Да еще, говоришь, начитанного. Нет, бабуля, спасибо за угощение, а я пошел.
— Что ж, иди, коль сумеешь, — ласково разрешила Калерия.
Колька собрался встать, попытался отлепиться от стула, но зад его почему-то не отлеплялся. Да и стул словно сросся с полом, пустив в дерево надежные корни. Колька, уперевшись в края, сражался с проклятым стулом, но толку не было никакого. Его рожа, и без того красная, сделалась и вовсе пунцовой.
— Эй, бабуля, что за дела — жопу клеем к стулу приклеивать! — Колька едва не плакал. — Я же брюки себе попорчу, лучшие мои брюки, почти неношенные. Я ж их на заказ шил, еще на свадьбу, когда первый раз женился.
— Интересно бы увидеть ту дуру, которая за тебя замуж пошла. В тебе ж мужского только эти брюки и есть, — улыбаясь, отвечала ему Калерия Карловна. — А выйдешь ты отсюда тогда, когда на все мои условия согласишься и подпись на бумаге поставишь.
— Бабуля, какая подпись, какие еще условия? Блин, ну отцепись ты от меня наконец, — ударил он по ножке стула ногой и тут же взвыл от неожиданной боли. Из ножки торчал сучок, он-то и принял удар ноги на себя, порвав Кольке полосатый носок и больно поцарапав лодыжку.
— В родном доме и стулья помогают. — Бабка довольно хрюкнула. — А вот ты помощи не дождешься, хватит. Дважды я тебе уже помогла. Первый раз, когда ты над пролетом висел. Второй — когда помирал с похмелья. Так что хочешь ты или нет, а выслушать тебе меня все равно придется. Дальше — твоя забота. Захочешь отсюда уйти — уйдешь. Только вот живым или мертвым — от тебя одного зависит.
Колька сидел, обмякший, и неслышно матерился себе под нос. Громко материться он не решался — боялся коварной бабки. Услышав ее последнюю фразу, он вздрогнул и обалдело кивнул.
— И правильно, и давно бы так, — ответила на кивок старушка. — Кому ж мертвому уходить-то хочется. А то он, видите ли, друга своего пожалел. Да не бойся ты, дурачок, за друга. Незаразная болезнь у Ивана. Если б была заразная, полгорода бы в паутине ходило и не было бы тогда у меня хлопот. Взяла бы на улице первого попавшегося придурка, дала бы ему на водку и все про его паутинную болезнь выведала. И ни ты бы мне не был нужен, ни твой друг.
— Извиняюсь, а вам Ванькина паутина зачем? Она что, какая-нибудь особенная?
— Ты, гляжу, умнеешь прямо на глазах. Да, особенная. Потому мне и нужно узнать секрет — как это она у него такая выходит. Я ведь чего хочу — наладить частное прядильное производство. Из прочной паучьей нити шить для людей одежду. Запатентую себе патент, арендую площадь, найму сирот из какого-нибудь детдома. Вот такая моя программа-минимум.
Раскрыв рот и вытаращив глаза, Колька слушал Калерию Карловну. Когда старушка закончила, он с минуту хлопал ресницами, не издавая ни звука. Затем радостно потёр руки:
— Ну ты, бабка, миллионерша. Это надо же — шить из паутины одежду. Это же… — Он хлопнул кулаком по колену. — Это ж, ё-моё, додуматься надо!
— Если дело пойдет, — подмигнула ему старушка, — ты тоже в стороне не окажешься, будешь в доле. И товарища твоего не обижу, который в больницу ляжет. Для начала плачу ему полтинник за трудодень. Плюс аванс. Плюс премия, когда из больницы выйдет. Товарищ твой, сам понимаешь, должен быть надежный и неженатый.
— Предлагаю в качестве кандидатуры себя. Я надежный, я уже неженатый, я книжку про Тарзана читал.
— Нет, Колька, тут одной книжки мало. Вепсаревич, он человек известный, вращается в литературных кругах, сочиняет и других правит. Ты к нему подход не найдешь. Опять же ты ему второй год пять рублей не можешь отдать, какое ж к тебе доверие. Так что ищи человека. Сроку тебе даю до завтра. Не найдешь, пеняй на себя.
— За полтинник-то, не найду? Да за полтинник в день хоть кто согласится. Плюс аванс с премией.
— Мне не нужен хоть кто. Нужен мужик приличный, разговорчивый и начитанный.
— Тогда это Глюкоза. Или Доцент. А ничего, если человек заикается?
— Слушай, Колька из тридцатой квартиры, у твоих приятелей имена-то есть? Что ты мне какой-то блатняк подсовываешь? Доцент, Глюкоза… Скокари, небось? Щипачи? Из зоны, небось, годами не вылезают?
— Не-е, всё честно, люди приличные. Это их в детстве так во дворе прозвали. С той поры и прилипли прозвища. И фамилии у них имеются, а то как же. Доцент — Чувырлов, Глюкоза — Хлястиков.
— Ладно — Чувырлов, Хлястиков… Приводи любого, там разберемся.
— А как же его в больницу положат? Туда ж бумажка нужна, типа, ну, направление.
— Это уже моя забота.
— Тогда до завтрева или как? — Колька подозрительно посмотрел на стул, затем поёрзал по нему задницей, проверяя. Стул вел себя на этот раз вполне мирно, позабыв свои захватнические намерения. Даже гадский сучок на ножке, покусившийся на Колькин носок, то ли обломился при ударе о ногу, то ли снова втянулся в дерево.
