В Татаринцев - Анчар
Раз-два-три!
Внезапно Вдова схватила со стоявшего рядом столика старую винную пробку, разжевала ее своими железными зубами, выплюнула клейкую кашицу себе на ладонь и быстрым движением замазала темя младенцу.
И едва она сделала это, запечатав злой дух в человечка, мальчишка раскрыл сначала глаза, потом рот, заорал что есть мочи, а потом изловчился и укусил за палец все еще державшего около его лица коробочку оборотня.
- Ой-ой-ой! - заорал Колдыка, хватаясь за окровавленный палец (младенец родился с зубами). - Как он зол! Как зол! Не успел на свет появиться, а уж грызнуть норовит.
Вдова задумалась на секунду, а потом неожиданно для всех широко улыбнулась.
- Вот и имечко дитятке выдумал. Молодец, Колдыка!
- Какое имечко? - оторопело переспросил все еще державшийся за укушенный палец оборотень.
- Как какое? Как-Зол - вот какое. Лучше имени для моего сыночка не выдумать.
- Как-Сол, - оценивающе промурлыкал с сильным акцентом Барон, крутя перстень на холеной руке, - а ш-ш-што, корош-шее имя.
- Очень хорошее, а главное, подходящее, - суетилась вокруг младенца ведьма. - Как-Зол Мандрагорич - звучит! - Она схватила со стола приготовленную бутылочку со смесью соков мухомора и белены и попыталась напоить малыша. Но тот брезгливо оттолкнул угощение и заорал так громко, что чувствительный Барон даже заткнул уши. Когда младенец сделал паузу, чтобы перевести дух, он умильно произнес:
- Ах-х какой наш Как-Солчик хмыр-ря!
- Прелестный крикса! - согласилась Вдова.
- Настоящий кусака! - подытожил Колдыка, все еще держась за палец.
На следующее утро, когда радость по поводу удавшегося колдовства немного утихла, а спеленатый малыш, наоравшись вволю, наконец успокоился, ушли в свои комнаты и улеглись спать и Барон с Колдыкой. Одна Вдова осталась в кабинете хозяина Замка. Она тихонечко опять развернула младенца и принялась пристально его рассматривать. Взгляд ведьмы быстро скользнул по спине и животику мальчишки, пробежал по морщинистым ручкам и ножкам корешка-человечка и упал на злобное личико. Тот безропотно сносил все, что с ним проделывала мамаша, видимо чувствуя, что имеет дело с настоящей ведьмой, которая не спустит ему просто так глупых шалостей. Глаза Вдовы остановились. Она подняла правую руку вверх и потерла указательным пальцем большую черную родинку, безобразившую ее длинный крючковатый нос. Колдунья застыла, как изваяние, взгляд стал холодным и острым, как гвоздь, который она нацелила прямо в лоб человечку. Она несколько раз моргнула еще, и каждый морг ее был как удар молотка, забивающий гвоздь в душу младенца. И ведьма действительно проникла в душу его и увидела там все злые качества, которые насобирал по миру и которыми наполнил потом колдовского ребенка хитрый оборотень. Все, все, что она увидела там, нравилось ей: и тихо кипящий гнев, и черная, липкая зависть, и грубость, и жадность, и конечно же, страх, страх перед ее колдовским могуществом - все было на месте. Вдова улыбнулась - а вот вероломство и подлость - как всегда прячутся за подхалимством и лестью. Все, все что надо настоящему злыдарю. Но вдруг стальной взгляд Вдовы вспыхнул тревогой. Она моргнула еще раз, еще, проникая все глубже и глубже. Она явно что-то искала, но не могла найти. Тщательно обшаривала ведьма каждый уголок души Как-Зола , не забыла заглянуть и за полог безмолвия, проверила тайные желанья - напрасно. Нигде не увидела она того, что искала. Яростью исказилось лицо колдуньи.
- Колдыка! - заорала что было мочи Вдова. Заорала-завизжала, так взревела, что в замке задребезжали стекла, а младенец заорал, будто его и вправду ткнули гвоздем. - Колдыка! Подь сюда, безмозглый растяпа! Подь сюда, растяпанный безмозгля!
Через минуту на пороге стоял испуганный заспанный оборотень.
- Ты... ты как посмел , - задыхаясь от гнева, шипела колдунья, - ты как посмел позабыть про везенье!
Колдыка закусил губу. Отпираться было бессмысленно. Он знал о способностях ведьмы, знал о том, что прежде чем вызвать его, она досконально проверила все содержимое души мальчишки и не отыскала там и следа удачи или везенья. Действительно, скитаясь по миру и собирая в свою коробочку зло, оборотень очень спешил, стараясь побыстрее наполнить ее доверху. Он сосредоточился на поиске злых качеств, а об удачливости забыл ведь удачливость бывает как у злых, так и у добрых. У Колдыки совсем вылетело из головы, что Вдова строго-настрого наказала ему обобрать самых удачливых людей на планете, ведь без изрядной порции везенья никогда не получится достойного негодяя.
Ведьма рвала и метала. Лучшая баронова скатерть уже валялась на полу истерзанная в клочки. Вдова схватила медную ложку и что было силы запустила ею в Колдыку. "Хорошо, не серебряная", - успел подумать он, уворачиваясь.
- Все пропало, все кончено, - как заведенная, повторяла колдунья, из-за тебя вместо всепобеждающего злодея у нас получился недоделанный неудачник. Ты не добыл для него ни капли везенья. Теперь все, что бы он ни затеял, обречено на провал. Теперь он будет только злиться впустую и никому не причинит никакого вреда.
В дверях появился Барон. Заслышав ведьмины крики, он поспешил к месту скандала, думая, что в замок пробрался чужой и опасаясь как бы его не лишили удовольствия поучаствовать в жестокой расправе.
Однако, узнав в чем дело, он недовольно поморщился, а затем посмотрел с презрением сначала на оборотня, а затем и на вздорную бабу.
- Анча-р, - слегка грассируя произнес он и повторил еще раз: - Анчар.
Две пары глаз изумленно уставились на Барона. Первой обрела дар речи колдунья.
- Анчар? - оторопело переспросила она. - Ядовитое дерево? "Яд каплет сквозь его кору?"
- Анчар?! - отозвался, как эхо, Колдыка. - Древо смерти?! "К нему и птица не летит и тигр нейдет".
- Та, терефо, - подтвердил Барон (это у него значило "да, дерево"), тикр нейдет, а наш Как-Сол толшен путет пойти.
- Но зачем?! - удивилась ведьма. - Злости и яда души в нем и так хватит.
Барон медлил с ответом. Он явно получал удовольствие от замешательства своих компаньонов.
- Ему нужна лишь толика везенья, - настаивала Вдова.
- Ему бы чуть-чуть везенья, - поддакнул оборотень.
- Заткнись! - не выдержала ведьма и швырнула в Колдыку подвернувшимся под руку спиритическим блюдцем, измазанным еще с прошлого года кофейной гущей. - С тобой у меня отдельный разговор будет. Вот оторву правую ногу будешь на всю оставшуюся жизнь чекурявым кусточком.
Обиженный оборотень запрыгал в угол и назло своим неблагодарным друзьям, показывая, что не боится угрозы (хотя на самом деля очень даже боялся), встал там на левую ногу.
- Так зачем ему идти к анчару? - с нетерпением в голосе поворотилась ведьма к Барону.
