Конрад Фиалковский - Часовой
— А ведь ты, Утен, даже не раскалился бы, — сказал Краб.
Утен, не отрывая глаз от экрана, тихо произнес:
— Да, это, пожалуй, нападение.
Тем временем космик связался через базу с Землей.
Потом докладывал о ходе событий кому-то из земного Института космики. Я слышал короткие фразы, однако не очень-то понимал, о чем он говорил. Голова отяжелела, и меня немного поташнивало. Помню еще, что когда космик кончил разговор с Землей, Утен спросил:
— Почему ты не сказал о вторжении?
— Потому что вторжений не совершают с помощью единственного автомата в необитаемой лунной котловины
— Тогда что же это?
Космик усмехнулся.
— Если б я знал, не пришлось бы вызывать специалистов.
Я хотел сказать, что тоже думал о вторжении, но у меня закружилась голова, и я оперся спиной о пульт управления.
— Что с тобой? — спросил Краб, поддерживая меня
— Ничего. Просто кружится голова…
Следующим моим воспоминанием был белый халат нашего врача с базы.
У меня оказалась лучевая болезнь. По-видимому, стоял слишком близко к энергетическому потоку уничтожившему селеноход, и получил солидную дозу радиации. Правда, большую ее часть задержал скафандр, но и того, что прошло через мое тело, было достаточно, чтобы уложить меня в постель. Солем, врач нашей базы, обрадованный, что наконец-то заполучил пациента, навещал меня по восемь раз на дню, и лишь ему я обязан тем, что меня с первой же ракетой не отправили на Землю. Oн приносил мне и последние новости.
— Знаешь, Роб, они вылетели два часа назад, чтобы привезти этот «куб» на базу, — прибежал он ко мне возбужденный.
— Что, хотят разрушить базу?
— Нет. Конечно, нет. Они взялись за него каким-то хитрым способом. Гасят его волны… или что-то в таком роде.
— Это не всегда удается…
— Не беспокойся. Они подготовились как следует.
Прилетело десятка полтора спецов с Земли. Я тебе говорю — на базе толчея, как в космопорте. Приехали какие то репортеры из видеотронии. Они очень хотели повидать тебя, но я послал их ко всем космическим чертям,
— Значит, я так тяжело болен?
— Ничего подобного. Если б ты был действительно плох, тебя сразу же отправили бы на Землю. Ты не должен так думать — это страшно удлиняет срок выздоровления.
— В сущности, я прекрасно чувствую себя…
— Вот видишь. Я тоже все время утверждал, что с тобой ничего особенного не случилось, наперекор какому-то медицинскому светилу с Земли, которое проводило тут со мной телеконсилиум.
— Ты гениально сделал, Солем, задержав меня здесь. В каком-нибудь санатории на Земле я узнавал бы обо всем только из телегазет и не мог бы присутствовать на сегодняшнем исследовании «куба». Я бы не простил себе этого до самой смерти.
При последних словах Солем беспокойно зашевелился.
— Но, знаешь, я, пожалуй, еще не смогу пустить тебя к нему.
— Неужели со мной так уж плохо? — притворно испугался я.
— Нет, но…
— Солем, не пугай меня напрасно. Ты же сам сказал…
— Впрочем ты и сам прекрасно знаешь, что я туда пойду, так что не о чем и говорить.
«Куб» привезли через полчаса. Мы все стояли в центральном зале базы, когда вошли сначала специалисты в тяжелых противолучевых скафандрах, а за ними — автоматы, несущие «куб». Разумеется, это был не куб, а огромный прямоугольный параллелепипед с торчащими щупальцами антенн. Автоматы осторожно поставили его на пол и расступились, пропуская людей. Колоссальная металлическая глыба стояла неподвижно, лишенная лучевых метателей, предварительно убранных автоматами.
Пришедшие снимали скафандры и опять принимали обычный человеческий облик. Впереди, примерно в двух шагах от меня, стоял человек, которого я уже где-то видел.
Он сбросил скафандр, пригладил растрепавшуюся рыжую бороду и поднял руку, чтобы успокоить собравшихся.
— Прежде всего я хочу вам сообщить, — зычно произнес он, — что это автомат земного происхождения. Тем самым отпадает «сенсационная» гипотеза… вторжения, — он взглянул на репортеров видеотронии, большинство которых было занято передачей сообщений на Землю. Ну, конечно, я не ошибся, это был Торборан, известный историк нейроники.
— …Автомат, — продолжал он, — был создан очень, очень давно, во время первых экспедиций на Луну. Кроме того, могу вас заверить, это не серийный автомат, а уникальный экземпляр, сконструированный для специальных целей… Даже в те времена уничтожение всего, что движется по поверхности Луны, не входило в круг повседневных обязанностей автоматов. А теперь твое слово, профессор Воэ, — обратился он к маленькому, невзрачному человечку, который как раз в этот момент вылезал из чересчур большого для него скафандра.
— Уважаемый коллега уже представил меня. Могу добавить, что я лингвист, профессор мертвых языков раннеатомной эры… Вы, конечно, знаете из истории, что до того, как триста лет назад на всей Земле был введен единый нормальный язык, народы говорили на различных языках, которые и сейчас еще можно услышать в старых песнях, — Воэ на минуту замолчал, а так как он вообще говорил тихо, то его трудно было понять. — Чтобы не мучить вас больше, скажу, что слово, которое передавал автомат, было требованием пароля на одном из этих языков. Автомат минуту ожидал ответа, а затем, если его не было, излучал поток энергии…
— …довольно мощный для того времени, — вставил кто-то.
— …поток энергии, уничтожавший того, кто не знал пароля, — и профессор Воэ окончательно замолчал.
— Теперь становится ясным назначение автомата, — снова загремел Торборан. — Он выполнял определенную логическую задачу, разделяя все движущиеся в пределах его действия системы на две подгруппы: первую, элементы которой сообщали пароль, и вторую, элементы которой этого не делали, то есть, по-видимому, пароля не знали. Элементы этой второй подгруппы подлежали уничтожению, и тут начиналась другая, исполнительная функция автомата. Это мы узнали после предварительных исследований. Вывод напрашивается сам собой. Автомат выполнял роль стража. Он просто был ЧАСОВЫМ. Но ведь часовой, если рассуждать логично, должен что-то охранять. Это что-то должно было представлять большую ценность, раз люди пошли на создание столь сложного для той эпохи механизма. И это оставалось для нас загадкой, потому что автомат ничего не охранял! И тут мы должны выразить глубокую благодарность профессору Воэ…
— Но, профессор Торборан, об этом догадался бы любой. Просто мне удалось раньше…
— Не скромничайте, дорогой лингвист. Мне бы это никогда в голову не пришло. Автоматы тех лет были настолько примитивны, что подобное решение показалось бы мне неприемлемым… Но выяснилось, что профессор Воэ был прав. Речь шла о том, чтобы отыскать пароль.
