Теодор Старджон - Другая Селия
Застыв с рукой на дверной ручке, Слим решил, что он тоже может подождать. Искушение направиться прямо в ее комнату было, конечно, громадным, но осторожность - тоже важная штука. Предварительно установленные ее привычки не включали в себя полуночные прогулки.
Он не знал, когда она может вернуться, и было бы глупо, в самом деле, рисковать собственным хобби - не только той его частью, что включала ее, но всем хобби - и быть пойманным на месте преступления. Он вздохнул, мешая смирение с предвосхищением удовольствия, и вернулся в постель.
Меньше чем через пятнадцать минут он поздравил себя сонной улыбкой за мудрое решение, услышав ее медленные поднимающиеся шаги на лестнице внизу, и заснул.
***
Ничего не было в шкафу, ничего не было в пепельнице, ничего в медицинском шкафчике, ничего под кухонным покрывалом. Постель была застлана, ящики комода пусты, а под кроватью лежал дешевый "гледстоун". В нем коробка с тысячью листов писчей бумаги, завязанная блестящей голубой лентой. Не развязывая ее, Слим отогнул бумагу: немного сверху, немного снизу. Он хмыкнул, покачал головой, а потом начал автоматически, но методично, возвращать все на свое места.
"Чем бы ни занималась девушка ночью", мрачно сказал он себе, "оно оставит следы, потому что производит шум."
И с этим он ушел.
Остаток дня Слим провел необычно оживленно. Утром у него было назначение к врачу, днем он несколько часов провел с юристом компании, который, казалось, решил: (а) отрицать наличие какой-либо травмы головы и (б) доказать Слиму и миру, что травмы случилась много лет назад. Он не добился абсолютно ничего. Если у Слима и была другая характерная особенность, столь же поглощающая и маниакальная, как его любопытство, то это была его застенчивость; однако, эти две особенности могли бы стоять на плечах друг у друга и все-таки с почтением смотреть снизу на слимово упрямство. Что ж, упрямство сослужило свою службу. Однако, это все заняло многие часы и он вернулся домой уже в восьмом часу вечера.
Он задержался на площадке третьего этажа и глянул вдоль коридора. Комната Селии Сартон была занята и тиха. Если она появится оттуда около полуночи, измотанная, но с облегчением, то он будет знать, что она снова мчалась вверх по лестнице к своей срочной, но до странного неподвижной задаче, какой бы она ни была... и здесь он прервал себя. Он очень давно осознал бесполезность забивания своей деятельной головы догадками. Могут происходить тысячи вещей, но в каждом конкретном случае происходит лишь одна. Он может подождать и, поэтому, он подождет.
И снова через несколько часов он увидел, как она появляется из своего коридора. Она осмотрелась, но он понял, что она видит очень мало, лицо ее было отрешенным, глаза широко открытые и не настороженные. Но потом, вместо того, чтобы выйти на улицу, она вернулась в свою комнату.
Через полчаса он скользнул вниз, прислушался у ее двери, и улыбнулся. Она стирала белье в раковине. Он узнал немногое, но чувствовал, что продвигается. Это не объясняло, почему она живет так, как живет, но указывало, как ей удается обойтись даже без запасного платка.
Ну, что ж, может быть утром.
***
Утром было уже не может быть. Он нашел, он нашел, хотя и не знал, что же он нашел. Вначале он засмеялся, но не в триумфе, а криво, называя себя клоуном. Потом он присел на корточки в центре пола (он не садился на постель, боясь оставить собственные морщины на тех, которыми снабжала миссис Койпер), осторожно достал коробку бумаги из чемодана и положил ее на пол перед собой.
До сих пор он ограничивался тем, что быстро проводил пальцем по обрезу бумаги, немного сверху, немного снизу. Он просто сделал это еще раз, не винимая коробки из чемодана, а лишь подняв его крышку и наклонив обернутый лентой край "Нонпарели - друга писателей". И почто вопреки себе его быстрый глаз уловил короткую вспышку бледно-голубого.
Он осторожно снял ленту, сдвинув ее с пачки бумаги, стараясь не надорвать блестящую отделку. Теперь он мог свободно пролистывать бумагу и, сделав это, он обнаружил, что во всех, кроме примерно сотни сверху и снизу, сделан одинаковый прямоугольный вырез, оставлявший по краям лишь узкие поля. В образовавшемся пусто пространстве находилось что-то плотно упакованное.
Он не мог понять, что это такое, но было оно светло-коричневым с оттенком розового, и на ощупь походило на гладкую невыделанную кожу. Ее было много, аккуратно сложенной так, чтобы точно заполнить выемку в стопе бумаги.
Он гадал над нею несколько минут, снова ни к чему не притрагиваясь, а потом, потерев кончики пальцев о собственную рубашку, пока не почувствовал, что они совершенно свободны от влаги и жира, он аккуратно высвободил верхний угол загадочной субстанции и распрямил один слой. Под ним было то же самое.
Он снова сложил ее плоско, чтобы удостовериться, что сможет, а потом вновь вытащил - несколько больше. Он быстро понял, что у материала нерегулярная форма, и что почти наверняка это одна вещь, а не несколько, так что сложить ее в плотный прямоугольник требует тщательности и большого искусства. Поэтому он продвигался очень медленно, постоянно останавливаясь после каждого шага и складывая кожу снова, поэтому у него заняло больше часа, чтобы развернуть достаточно много и чтобы это можно было опознать.
Опознать? Эта штука была совершенно не похожа ни на что из виденного прежде.
Это была человеческая кожа, сделанная из материала, очень похожего на настоящий. Первая складка, которая открылась сверху, была зоной спины, вот почему там не было никаких характерных деталей. Можно было сравнить этот предмет с воздушным шариком, если не считать, что спущенный воздушный шар во всех измерениях меньше надутого. Насколько мог судить Слим, это кожа размером была как в жизни - чуть более пяти футов в длину и соответствующих пропорций. Волосы были странными, выглядя в точности, как настоящие, пока из не согнешь, и тогда оказывается, что они не разделены на отдельные волоски, а вся масса - одним куском.
И у кожа было лицо Селии Сартон.
Слим зажмурил глаза, открыл их снова и обнаружил, что все - правда. Он задержал дыхание, осторожно вытянул не дрожащий указательный палец и мягко поднял левое веко. Под ним оказался глаз, полный порядок, светло-голубой и явно влажный, только плоский.
Слим выдохнул, закрыл глаза и уселся на пятки. Ноги стали затекать от слишком долгого стояния на полу на коленях.
***
Он еще разок огляделся в комнате, чтобы избавиться от ощущения нереальности, потом начал сворачивать все обратно. Это заняло довольно долгое время , но когда он закончил, то был уверен, что все сложил правильно. Он вернул писчую бумагу в коробку, а коробку в чемодан, убрал чемодан под кровать и встал, наконец, в центре комнаты в подвешенном состоянии, которое накатывало на него всякий раз, когда он глубоко задумывался.
