Брайан Олдисс - Сад времени
- У тебя, похоже, мозги той рептилии, тебя здесь за будь здоров смоет приливом, попомни мои слова!
- Это море мелеет уже миллион лет. Читайте газеты! Когда все отсмеялись, Буш продолжил:
- Может, у вас найдется что-нибудь съестное в обмен на концентраты?
Девушка впервые заговорила:
- Жаль, что мы не можем вот так запросто сграбастать вашу эволюционирующую рыбину и сварить уху. Никак не привыкну к этой странной штуке - изоляции.
Зубы ее были ровные и крепкие, хотя давно стосковались по пасте и щетке - как, впрочем, и она сама.
- Давно вы здесь? - поинтересовался Буш.
- Только что из две тысячи девяностого - неделю как тут бродим.
- А я здесь уже года два. Во всяком случае, в настоящем я не бывал два года, а может, с половиной… Послушайте, а вам легко верится в то, что скоро эта рыба-пешеход заляжет в вечную спячку на красный песчаник, и к нашему времени…
- Сейчас мы направляемся в юрский период. - Предводитель, видимо, из тех, кто слышит только себя и себя касающееся. - Приходилось тебе там бывать?
- Еще бы. Тамошняя пустыня постепенно превращается в ярмарочную площадь или что-то вроде того.
- Ну, мы-то себе место найдем, а не найдем - так расчистим.
К палаткам группа возвращалась уже в компании Буша. Там выяснилось, что худощавого предводителя с ямочками-рытвинами звали Лэнни, остряка - Питом, а девушку - Энн (она, как считалось, принадлежала Лэнни). Буш представился фамилией и этим ограничился.
Всего в отряде было шесть мужчин, все на мотоциклах, и четыре девушки - они, очевидно, Странствовали по девонийским пустыням на задних сиденьях тех же машин. Все они, кроме разве Энн, были весьма неброски. Публика занялась мотоциклами; один Буш праздно присел в сторонке. Он огляделся, ища Леди-Тень; она исчезла. Возможно, она яснее других поняла причину, в силу которой Буш пристроился к группе.
Единственный из вторженцев, кто показался Бушу хоть сколько-нибудь интересным, был куда старше остальных. Волосы его были что-то уж слишком неестественно черны - очевидно, крашеные. Под длинным носом кривился рот, и выражение его невольно привлекало внимание. Человек этот пока не раскрывал своего примечательного рта, но обозревал Буша спокойно-сосредоточенно.
- Говоришь, уже третий год Странствуешь? - спросил Лэнни. - Ты миллионер или как?
- Художник. Живописец и группажист. Я делаю пространственно-кинетические группажи - если вы представляете, что это такое. А официально работаю в Институте Уинлока, куда вскорости и вернусь.
Лэнни хмыкнул и вызывающе сощурился:
- Дудки. Не можешь ты работать в Институте. Я что, не знаю? - они посылают только статистов, да и тех самое большее - месяцев на восемнадцать. А ты туда же - два с половиною года! Нечего со мной шутковать - говори прямо!
- Я и говорю прямее некуда. Верно, меня послали на восемнадцать месяцев, но я - я просто остался тут на год подольше, вот и все.
- М-да. Пустят тебя тогда на шнурки для ботинок - прямо на Стартовой.
- Да ничего подобного! Если хочешь знать, я - один из опытнейших Странников. Мне однажды даже удалось приблизиться к историческим временам, чего пока еще никто не может. Так что меня ценят, а для шнурков полно другого материала.
- Ну, сейчас-то ты к ним не ближе нас, разгуливая по девону. Так я тебе и поверил.
- Да не верь, пожалуйста, кто тебе мешает. - Буша передергивало от этого переливания из сита в решето, а потому он вздохнул с облегчением, когда Лэнни сердито отвернулся.
В разговор встрял один из «молотков»:
- Весь год работали, как проклятые, на «зелененькие», потом тренировки и все такое; вот прибыли сюда… И надо ж такое - до сих пор не верится, что мы - тут.
- И правильно не верится: практически нас тут нет, в этом измерении и времени. Вселенная - здесь, а мы - нет. В Странствиях Духа еще много такого, до чего пока не дойти своим умом. - Буш произнес это тоном воспитателя, объясняющего несмышленышу, как держать ложку за обедом. Сам он все еще не стряхнул с себя неловкости, вызванной предыдущим разговором.
- Может, ты нас нарисуешь? - вставила Энн. Единственная реакция на род его занятий.
Буш заглянул ей в глаза и, как показалось ему, правильно расценил их выражение.
- Если вы будете мне интересны - пожалуйста. Ему было все равно, что ответят. Он разглядывал Энн,
которая отвела взгляд. Ему показалось, что он физически ощущает ее присутствие - здесь ни до чего не дотронешься, это верно; но ведь она была из его времени.
Кто-то все-таки решил ответить на давний вопрос о роде занятий:
- Мы все, кроме Энн и вот Джози, пробавлялись на Бристольской Станции временных исследований. Знаешь такую?
- Угу. Там мой группаж в фойе. Может, помните - при входе, с подвижными лопастями, называется «Траектория Прогресса».
- А, та самая адская штучка! - Процедив, как сплюнув сквозь зубы, эту рецензию, Лэнни швырнул недокуренную сигарету в море. Она так и лежала на волнах (вернее, над волнами), помигивая, пока не погасла за недостатком кислорода.
- А мне нравится, - ввернул Пит. - Похоже на пару будильников, которые врезались друг в друга по ночному времени и подают сигнал SOS! - Он начал было хихикать, но его не поддержали.
- Нечего над собой смеяться - на это есть другие, - резко оборвал его Буш.
- А ты давай, крути педали, - неожиданно возник и рявкнул Лэнни. - Тоска берет от твоих сахарных речей. Так что тикай, пока ноги на месте.
Буш не спеша поднялся с земли. Не много удовольствия получить взбучку - от кого бы то ни было; а все в этой шайке-лейке, исключая Лэнни, были как на подбор здоровяки.
- Если вам не нравятся мои темы для разговора, могли бы предложить собственные.
- Да ты нам уже вконец мозги сквасил. Один твой «вечно красный песчаник» чего стоит.
- Все, что я тогда сказал, - чистая правда. - Буш указал на человека с окрашенными волосами, что стоял чуть поодаль. - Спроси у него, у своей подруги… Все, что вы видите здесь, к две тысячи девяностому году спрессуется в несколько футов красного камня. Все: галька, рыбы, растения, солнечный и лунный свет, сам здешний прозрачный воздух - все вберет в себя красная глыба, кажущаяся мертвой. Если вы впервые об этом слышите, если вас не трогает поэзия всего этого - зачем же тогда годами копить деньги на Странствие сюда?
- Ничего такого я не говорил, не заедайся. Сказал только, что ты мне до чертиков надоел.
- Уж чего-чего, а относительно друг друга наши мысли совпали.
Оба зашли слишком далеко, чтобы остановиться без посторонней помощи. Пришлось Энн на них прикрикнуть.
- Он говорит как художник, ведь правда? - встряла толстушка Джози, обращаясь в основном к крашеноволосому человеку постарше.. - В том, что он сказал, и вправду что-то есть. Мы не замечаем здесь даже того, что постоянно перед глазами.
