Александр Етоев - Женя
Когда движение начинало гаснуть, Женя снова вступал в славную должность часовщика. Он подводил часы, оттягивая канат до предела, и все повторялось опять.
Железный кляп пистолета не давал Грому кричать. Сама качка его не пугала, на голову Гром был крепок. Но чтобы удерживаться на ходу, он все же вплелся в канат синей государственной нитью. Минут через пять полета, ворочая языком и потихоньку приразжимая зубы, ему удалось-таки переместить пистолет в щербатую половину рта. Рукоятка клином вошла в тесную челюстную расщелину, и теперь он мог подавать голос.
— Питалас! — прокричал он криком кастрата.
— Посазу!
— Рызый, концай кацать! Падази, вытасю изюбов питалет.
Но Женя его не слушал. Женя смеялся бешено, как рыжий бесенок, отыскавший управу на самого Балду.
Трансляторов уже давно не было. Женя сам не заметил, как они покинули поле боя. Ему сделалось хорошо. Голос спасен, он спас его от страшного ненебесного Грома. Теперь Гром не страшен.
— Все, прощаю, — крикнул он вверх, в торчащие из-под фуражки лимонные дольки ушей.
Женя остановил канат.
Уже на пиках забора он оглянулся. Но не на Грома, на само место, словно хотел увидеть дрожащие в воздухе золотинки, следы чудесного Голоса.
Пустырь сиротливо молчал, золота не плавало ни крупицы.
Нет, он увидел, одна незнакомая звездочка расправила острые хоботки. Лучи потянулись к нему, на лету превращаясь в стрелы. Земля закачалась, потом завертелась волчком, и последнее, что он увидел, это узкие струны забора и голубокрылого ангела, черным блестящим смычком играющего на заборе Шопена.
Неизвестно, где Женю похоронили. Неизвестно, кто были его родители. Может быть, он и родился-то не у нас на Земле, а упал к нам однажды с близкой планеты Солнце, до которой в осенние дни так просто дотянуться рукой.
