Виктор Поповичев - Гефсиманский сад
Несколько раз в год с этого дерева падает плод. Он катится по кладбищу, оглашая окрестности плачем девочки. Плачу вторит крик Сержанта.
СИЛЬВЕСТИНА
Билет, купленный на аукционе в Сан-Франциско за десять миллионов долларов, давал Никифору Пастухову право убить последнего на планете тигра.
На ночлег расположились в пяти километрах от места предполагаемой охоты. Развели костер, поужинали. Никифор достал из жестяной коробки сигару, откусил кончик, окунул его в кружку с недопитым виски и закурил. «Все же приятно, что именно я, русский бизнесмен, а не какой-то там японец, торговавшийся за лицензионный билет дольше других, убью последнего тигра», – подумал он, глядя на неразговорчивого егеря.
– Ты все время молчишь, – обратился он к егерю, корейцу по национальности. – Завтра твою фамилию напишут рядом с моей... Прославишься.
Хранитель приамурского участка тайги набил трубку, раскурил ее от уголька и, глядя в пасмурное сентябрьское небо, сказал:
– Жаль кошку.
– А чего ее жалеть? – усмехнулся Никифор. – Она все равно подохнет. И за это никто не получит ни гроша. А тут – десять миллионов. Вот если бы нашлась тигру самка... Так ведь нету самки-то.
Кореец достал из рюкзака рацию и сообщил своему начальнику о месте привала.
– На мои деньги будет построена детская клиника. Стоит ли тигр тысяч спасенных малюток?
– Отдай деньги так. Зачем убивать?
– Найдется другой вместо меня. Тигра убьют. Стране нужна валюта.
– Дай валюту, а кошку не тронь, – упрямо твердил егерь.
– А если бы лицензию купил японец? Ты и ему бы предложил даром построить в Советском Союзе больницу для детей? – усмехнулся Никифор, раскладывая спальный мешок.
– Японец не станет платить много долларов, чтоб убить зверя. Японцы – умные.
– А вот тут ты, брат, ошибаешься. Именно японец торговался за лицензию дольше других. И я сумел доказать узкоглазому, что русские – всегда в первых рядах. На карту был поставлен престиж нации. Я все свои пароходы, отели и фабрики продал бы, чтоб только оставить японца с носом.
– У тебя враг есть? – спросил кореец, пыхая трубочкой.
– У кого их нет, – вздохнул Никифор.
– Скажи – убью твоего врага. А ты оставишь кошку в покое.
– Террорист... Считаешь человеческую жизнь дешевле тигриной?
– Людей много.
– За такой грех придется перед Богом ответ держать, – сказал Никифор, притушив сигару.
– Тогда придется убить тебя. – Егерь бросил потухшую трубку в рюкзак. – Я не боюсь ответить перед твоим Богом.
Никифор Пастухов подумал, что кореец запросто может садануть ночью палкой по башке и, чтоб замести следы, скормит труп тигру. Спишет на неудачную охоту. Послышался хруст, и запахло свежим луком...
– Тебя посадят... А тигра все равно убьют.
– Пошутил я, – сказал егерь. – Человека трогать нельзя.
«Шутник», – усмехнулся Никифор, успокоившись. Забрался в спальный мешок. Завтра он, Никифор Пастухов, выйдет на тропу, по которой ходит к Амуру тигр... Радиопочта пришлет поздравления от друзей. С каким наслаждением он будет вслушиваться в мелодичный голосок Сильвестины Козловой! Ни одна живая душа на всей земле не знает, что шкура последнего на планете тигра в скором времени будет брошена под ноги красавицы Сильвестины... Черт, как противно пахнет луком.
– Эй... Господин... Как можно так спать! Никифор открыл глаза.
– Какого беса, – проворчал он, вглядываясь в циферблат наручных часов. – Ночь на дворе... Кто ты такой?
– Вам надо уходить отсюда, – сказал незнакомец. – И чем скорее, тем лучше. Началась охота.
– Да кто ты такой, черт бы тебя разодрал?.. Отодвинь фанерку, чтобы я смог рассмотреть твое лицо... Это мой мост. В свое время я построил его так, чтоб под ним была вот эта ниша-комнатка с отодвигающейся фанеркой вместо двери. Ты меня с кем-то спутал.
Незнакомец кашлянул и сказал:
– Обижаете. Кто в нашем городе не знает человека, убившего последнего тигра? – Он хмыкнул. – Кроме того, Никифор Пастухов, бывший миллионер, – Последний Бездомный на планете. Когда он умрет, ему будут поставлены памятники из чистого золота на всех планетах Кольца.
Незнакомец, судя по скрипнувшему стулу, сел.
Никифор окончательно пришел в себя после сна. Нашарил под подушкой жестяную банку с куревом, ощупью выбрал окурок посолиднее. Чиркнул зажигалкой и сладко затянулся. Затем запалил огарок свечи, найденный вчера на помойке.
– Больше двух месяцев не трогали, – проворчал он. – Ты пришел уговаривать?.. Напрасно потратишь время: мои адвокаты блестяще доказали суду, что все мое имущество принадлежит городскому совету.
– Вопрос более серьезный, – перебил незнакомец, заслоняя лицо ладонью. Вы – Последний Бездомный. Но...
– Чего ты замолчал?.. Правда, мне не хочется слушать твою пустую болтовню. Хотя, надо признаться, мне понравились слова о памятниках из золота. Очень приятно осознавать, что жизнь прожита не напрасно. Верно?.. А теперь ступай. Мне надо хорошенько выспаться. Завтра придется весь день драить сортиры на космодроме. Приближается зима, и мне необходимо запастись деньгами, ведь я категорически отказался получать пособие.
– Я послан к вам правительством, – сказал незнакомец.
– Тогда изволь, выкладывай свое дело и убирайся, – рассердился Никифор. – Вламывается, понимаешь, среди ночи и болтает о поручении правительства. Если бы ты год назад разбудил меня среди ночи, я приказал бы лакею накостылять тебе и спустить с лестницы.
– Вас хотят убить, – сказал незнакомец. – Вот мои документы. – Он протянул Никифору голубую книжицу с золотым окоемом.
– Что?! Черт! Что ты сказал? Убить?! Да кому нужен девяностолетний старик! – Никифор расхохотался. – Ты в своем уме, приятель? Да убери документ. Верю, верю... Но интересно: что еще могли выдумать твои начальники, чтоб вернуть меня на мою виллу, из-за которой разгорелся жаркий спор на суде? Разве им не известно, что последний убийца умер лет тридцать назад? И ему уже давно поставлены памятники из черного мрамора на всех планетах Кольца. Да какой дурак после этого решится на убийство! Поздно. Раньше надо было думать.
– Иронизируете, – вздохнул представитель правительства. – Нам стало известно, что кто-то решился не на обычное убийство, а на убийство Последнего Бездомного планеты.
– И что он будет с этого иметь? – насторожился Никифор.
– Его фамилию и барельеф высекут на одном из медальонов вашего жития на памятнике Последнему Бездомному – на вашем памятнике. Вам надо укрыться в безопасном месте.
– Бред... Бред какой-то, – прошептал Никифор, нашаривая под подушкой шляпу. – Во всей этой истории нет логики.
