Кир Булычев - Повесть о контакте
Батыев ласково положил руку на плечо пришельца.
– Так я пошел делать улицы? – спросил пришелец.
– Иди, – сказал Батыев. – С богом!
Пришелец ушел, а Слабенко, оставшись в кабинете с Батыевым, сказал:
– Кранты нам, товарищ Батыев.
– Ты о чем?
– Давно вы сидите начальником, а простых вещей не понимаете. Для чего я в городе?
– Чтобы строить, – сказал Батыев.
– Правильно. Поэтому у меня бухгалтеры есть, рабочий класс, кассиры – всего двести шестьдесят человек, не считая подразделений. И все при деле.
– И все план не выполняют! – перебил начстроя Батыев. – Зачем только хлеб едите? Пришел вот один пришелец…
– Вот именно, – сказал Слабенко. – Не выполняем, но стараемся, принимаем социалистические обязательства, боремся. А теперь что? Куда мне девать аппарат?
Батыев задумался. Потом спросил:
– У тебя все?
– Нет, не все! Он дороги строит вечные. Их ремонтировать не надо. Понял, какая для нас катастрофа?
– Займешься жилищным строительством… – Голос Батыева дрогнул.
– Жилищным? А ты посмотри в окно!
Они подошли к окну. Вдали, на берегу реки, медленно поднимался, этаж за этажом, белоснежный дом. На глазах поднимался. И окна уже были застекленные.
– К обеду жилищная проблема в городе будет решена, – сказал Слабенко. – Значит, еще тысячу человек без работы оставим. А у тебя в конторе отделы промстроя, культстроя – куда их денешь? А меня куда денешь?
– Ну уж ты преувеличиваешь.
– Преувеличиваю? А знаешь, что он в интервью сказал?
– В каком?
– Он вчера интервью дал «Гуслярскому знамени». Он сказал, что покажет, как можно наладить производство тканей и обуви без фабрик и заводов. Он сказал, как можно навести порядок в бухгалтерском учете, установив компьютер, который никогда не сломается… Это же провокация!
– Карась! – крикнул Батыев громовым голосом. – На выход!
И они втроем побежали по улице к растущим небоскребам.
А там пришелец уже показывал Удалову и другим гуслярцам, как можно самому построить за пять минут комфортабельный дом.
– Товарищ пришелец! – закричал Батыев. – Остановитесь!
– Чем могу служить?
– Это правда, что вы компьютер установите?
– Разумеется, но после обеда, – сказал пришелец.
Общественность, что сгрудилась вокруг, захлопала в ладоши.
– А как же бухгалтерия? – спросил Батыев. Он еще не до конца поверил пессимисту Слабенко. Но уже сильно боялся.
– Не нужна больше бухгалтерия, – сказал пришелец.
– И заводы автоматические построите?
– И заводы. И даже автоматические свинофермы. Зачем цивилизованному человеку заниматься таким отсталым трудом?
– Но чем же мы будем управлять? – спросил Батыев.
– А ничем, – сказал пришелец. – Все будет само делаться.
– А мы? А я? А они?
– Вы все займетесь творческим трудом, – сказал пришелец. – У нас на планете все занимаются творческим трудом и никто ничем не управляет.
Ужас охватил Батыева. Нет, он не сдастся!
– Товарищ пришелец, – сказал Батыев, – как я понимаю, скоро корреспонденты приедут, надо бы нам с вами обсудить некоторые организационные вопросы.
– Пожалуйста, – сказал пришелец. – Сейчас я кончу небоскреб, гостиницу и освобожусь.
– Я займу тебя только минут на пять, – сказал Батыев твердо. – Проблемы есть.
– Хорошо, – согласился пришелец. – Корнелий Иванович, вы сможете кончить небоскреб без меня?
– Почему нет? – ответил Удалов. – Дело простое.
Он взял стакан с раствором и занялся строительством.
Батыев подхватил пришельца под одну ручку, Слабенко под вторую, и они быстро поволокли его к реке.
У космического корабля остановились.
Слабенко уже понял, чего хочет Батыев. Он подтолкнул пришельца к открытому люку корабля и сказал:
– Давай вали отсюда! Чтобы твоего духу не было!
– Я вас не понял, – промямлил пришелец. – Разве я нарушил какой-то ваш обычай?
Батыев испугался, что пришелец начнет звать на помощь общественность – тогда неприятностей не оберешься.
– Слушай, – сказал он как можно сердечнее. – Мы тебя очень просим: немедленно улетай и больше не прилетай.
– Но почему?
– Из гуманизма, – сказал Батыев. – Из любви к людям.
– Я не понимаю. Я все делаю из гуманизма. У меня нет других намерений, кроме космического сотрудничества.
– Мы, люди, – сказал Батыев, – привыкли жить в борьбе. Все, что сделано вокруг, – Батыев обвел рукой окрестности: недостроенное здание общежития, мусорную свалку, трубу, из которой лилась в реку вонючая жидкость, замусоренный пляж, – все добыто в труде и бою. Мы боремся с природой, мы выигрываем и проигрываем битвы за урожай, мы боремся даже за товарищеское отношение к женщинам. Что же ты, пришелец, нам предлагаешь? Разоружиться? Опустить руки? Нет! Мы не сдадимся на милость прогресса, мы сами придем к высотам. И в этом есть великий гуманизм.
– Это странно, – сказал пришелец.
– Вы видели, сколько людей сидит в доме, где я работаю? – спросил Батыев. – Триста с лишним человек. И это только кажется, что они курят и пишут бумаги. Они борются и помогают бороться другим. Не лишайте нас права на бой!
– Давай, давай! – сказал Слабенко и как следует подтолкнул пришельца.
Тот влетел в люк.
– Все же удивительно, – донесся голос из корабля. – Я хотел как лучше…
Батыев собственноручно захлопнул крышку люка. Пришелец выглянул в иллюминатор, что-то говорил, но его уже не было слышно. Батыев властно показал пришельцу пальцем вверх. Тот кивнул, и корабль взмыл к небу.
– Значит, так, – сказал Батыев Слабенко. – Беги к Удалову, отними у него стакан, но не выбрасывай. Нам с тобой еще бы по даче построить.
– Понял, – лукаво улыбнулся Слабенко.
– И подготовь документы себе на премию за площадь и небоскреб. А я пойду звонить Чингисову. Пускай приезжает, покатает горошину.
