Александр Рубан - Под небесами
Я замолчал, ответа ждя. Фантом пофыркал в радиатор и загундосил, погодя:
- Я не пророк и не оратор, не ангел о шести крылах и не агент гнилой Европы. Я даже языком Эзопа не овладел, увы и ах. Я не предвестник новых гроз и не источник Божьих светов. Я - форма грёз, а не ответов на заковыристый вопрос. Мертва идея без вождей, но вот что забывает память: глаголом жечь сердца людей не безопасней, чем напалмом. Есть подвиг с яростным лицом, а есть - с умом и понемножку; кто землю вспахивал свинцом, решит, что медленнее - сошкой. Парит над пропастью орёл, герой дерётся, мир трясётся; а кто имущество обрёл, над преимуществом смеётся. Барышник Родину продаст, посредник выслужит награду; но стол не тащат в баррикаду, пока он ломится от яств...
- Ты - провокатор! - я вскричал и, пнув капот, пропнул навылет.
- Да, я не из металла вылит, я - форма грёз, - фантом сказал и, как положено фантому, стал растворяться в свете дня.
А я нырял в него, как в омут. А он струился сквозь меня. То сквозь, а то как будто мимо. Вот рулевое колесо растаяло колечком дыма, и всё...
Повторный курс
1.
Россия повторяется в веках: базар в Москве, безмолвие в народе, горящий танк в подземном переходе и мальчики кровавые в глазах,
и ты, Борис, в отчаянный момент не мог не повторить вопрос Бориса: "Я президент, или не президент?" Да, да, нет, да... Что завтра повторится?
Что дикторы "Вестей", восстав от сна, соврут наутро с мутного экрана? Интуитивно истина ясна: она в патронах и на дне стакана.
Россия. Бесшабашность, воля, грусть, а не понять умом - так и не надо. История страны. Повторный курс. Перезачёт. Опять на баррикадах.
2. Ода беретам разного цвета
Смелые парни. Отменные парни. В целое спаяны целью одной. Пули в обойме, койки в казарме, зубы в улыбке - ровный строй.
Эти улыбки вкипели в лица (так прикипает ладонь к цевью), чтобы работать, а не злиться и не отчаиваться в бою.
С этой улыбкой ("за!", во имя!", "не применять!", "брать живьём!") каждый сразится с тремя такими, чтоб мы так жили, как щас живём.
Правильны мысли. Дело право. Мышцы тверды. Горячи стволы. И разобьётся врагов орава рыхлой волной об уступ скалы.
Служат Отчизне, Народу и лично. Взоры ясны. Холодны зрачки. Неразличимы знаки различья лычки, нашивки, улыбки, значки.
Славные парни. Грозное чудо. Бою обучены, рвутся в бой. Не о чём, незачем думать, покуда держится ими общественный строй.
3.
Беду бедой не обороть, не потушить пожар соляркой... А миротворческая рать спешит опять туда, где жарко. Зело задумка хороша: ужмут-де адовы пределы огнеопасная душа и тренированное тело. Но как бы их ни называть, вооружённых миротворцев, они умеют убивать. И будут убивать. Придётся. Их идеалы высоки, чисты клинки, и цели святы, и сила собственной руки известна им. Они - солдаты. Но не успеют рассмотреть привычно слепнущие в гневе, что их рукою бросит смерть в людское море новый невод.
4. Славянское утро
Звёзды глотая, над Приднестровьем сыто набрякла заря. Вот уж и небо пропитано кровью, пролитой щедро и зря.
Нету ни завтрашних дел, ни вчерашних, вечность раскинула сеть. Сухо прокашлялся ранний "калашник", прежде чем в голос запеть.
Краем надраенной каски над бруствером нехотя солнце встаёт. Смотрят и ждут молдаване и русские, ждут, чтобы выстрелить влёт.
5. К вопросу о призраках
- Я Карла Маркса уважал всегда:
могучий ум, густая борода
и "Капитал" не менее окладист...
- Я Карла Маркса с детства не любил:
умишком бородат, сердчишком хил,
и "Капитал" - кирпич необожжённый...
- А мне на Карла Маркса наплевать:
я без него могу существовать
и капитал имею без кавычек...
Молясь или плюясь на толстый том,
или совсем не думая о нём,
а всё же мы за автором идём.
Давайте дружно помолчим о том,
что все туда когда-нибудь уходим.
6. Мечта
Сабли тупы, ружья ржавы, жизнь пуста и дорога, и обидно за державу, у которой нет врага.
Чаша гнева иссыхает, чахнет праведный огонь, плачет тот, кто защищает государство от врагов,
пьёт и плачет ежеутренне, ус пониклый теребя: "Где ты, внешний или внутренний? Хоть придумывай тебя!"
7. Качк`у
Твой дух болеет от безделья, мотая срок в здоровом теле.
8. Оптимистическое пророчество
Скоро будут послушными дети, бросят пить Президент и народ, пешеход на машину наедет, а добро кулаки разожмёт, врач и мэр будут жить на зарплату, судьи станут честны и мудры, и озвучит счастливую дату долгий свист с Воскресенской горы.
9. Менады времён перемен
Меняю равенство на братство, меняю время на пространство, свободу - на большую клетку и ежедневную котлетку, благую цель - на лёгкий путь, смысл жизни - хоть на что-нибудь...
10. Новое поколение выбирает...
"Я в ментовку или в мафию пойду!" так решают рассудительные дети. Непрестижно делать вещи и еду там, где мышцы и стволы в авторитете, там, где щедро платят власти и паханы не за труд, а за разбой и за охрану.
11.
Случилось не всё, что могло бы случиться, но жизнь ещё длится и тем хороша. Как будто бы мчится с горы колесница, оглоблями слепо маша.
Нам некогда было глазеть на пейзажи, пока мы упрямо карабкались вверх. Достигли - и мчимся, роняя поклажу, сквозь ветер, и слёзы, и смех.
Поёт и хохочет, и плачет возница, и хлещет в пустое пространство кнутом. Случилось не всё, что могло бы случиться и может случиться потом.
Стихи, найденные на грибной охоте на грибной охоте
1.
Горящих листьев горький дым. Дожди-с. Не посвящай стихи живым. Дождись...
Прославит их, но проклянёт сперва молва, которая всегда права.
А ты не прав, поскольку ты поэт. Скажи: "да-да", или скажи: "нет-нет",
но не витийствуй, не перечь, не вторь. Любая выспренняя речь - повтор,
любая слава для живущих - горький дым. Не посвящай свои стихи живым.
2.
Володе Антуху, Виктору Колупаеву, Паше Лобанову, всем.
- Мир, конечно же, добр и вечен, сам себя убеждал уходящий, одеяло ветхого неба подоткнув под края земли, чтоб не пели в озоновых дырах сквозняки из холодной выси и беззвёздные злые мысли не коснулись моей груди.
- Я вернусь... - обещал уходящий и глаза отводил зачем-то, теребил дырявое небо и шептал, неровно дыша: - Ты меня иногда перечитывай, потому что я лгать не умею. Стыдно мне называться учителем, и опасно учить любви.
- Мир прекрасен, - он тихо выдохнул, ты об этом пожалуйста, помни. В это даже не надо верить: просто помни - и будет так... Я кивал, соглашаясь помнить и почти обещая верить.
Надо мною мерцал и смеялся не задутый ночник луны.
3.
Весёлый поэт напевал свои песенки Богу, не зная и даже не думая, слышит ли Бог. Но вот заиграли горнисты не вальс, а тревогу, и умер поэт на одной из недолгих дорог.
