Дмитрий Колодан - Последняя песня Земли
— Ну, естественно!
— Племянник Бернарда Вторника и его ответственный опекун? — уточнил звонивший.
Нортон насторожился.
— Да.
— Добрый день, меня зовут Грег Хокинс, старший инспектор социальной службы.
Нортон с тоской посмотрел на жаб. Ну, вот и все: конец надеждам на день выдуманных приключений.
— Час назад нам поступила жалоба на вашего подопечного. Покушение на чужую собственность, порча имущества… всего восемь пунктов.
— Опять? — только и смог сказать Нортон.
— Вы понимаете, что это третья жалоба за последний месяц?
— Да, но…
— Нам ничего не остается, кроме как принять меры. Ваш дядя опасен для общества. Боюсь, мы будем вынуждены настаивать на принудительном лечении.
Нортон проглотил застрявший в горле комок. Дело принимало неприятный оборот.
— Кроме того, — не унимался инспектор, — вы подписывали документ, в котором обязались следить за вашим дядей и не допускать подобных происшествий. Не похоже, чтобы вы справлялись. Штраф — самое малое, что вам грозит.
— Я… — Нортон вздохнул. — Хорошо, я все улажу. Обещаю, это было в последний раз.
Дом Барни стоял в самом конце улицы. Нортон добрался до него меньше чем за четверть часа. Оставив машину на подъездной дорожке, он быстрым шагом направился на задний двор.
Голова дяди виднелась из-за парника. То, что он работает в саду, успокаивало. Если дядя еще находит силы копаться в земле, значит, все не так уж плохо.
— Барни! — крикнул Нортон. Ответа не последовало. Он прошел вдоль стеклянной стены и свернул за угол.
Фуражка, которую Барни не снимал даже ночью, висела на огородном пугале. Нортон застыл с раскрытым ртом, на какое-то мгновение уверившись, что дядя, окончательно растеряв рассудок, превратился в чучело. Легендарный Страшила искал ум, чтобы стать человеком, а здесь, очевидно, имел место обратный процесс.
— Ага! — раздался за спиной голос дяди. — Хоть кто-то попался на эту уловку.
Нортон с вздохом повернулся. Барни стоял, уперев руки в бока, и широко улыбался. Выглядел он помятым, но весьма довольным собой. К огромному животу словно орден прилип смятый листок олеандра.
— Привет, племянник, — пророкотал Барни. — По делу или решил пропустить стаканчик в хорошей компании? Погодка-то самая подходящая.
— По делу. Мне позвонили по поводу твоей недавней выходки. — Нортон старался, чтобы голос звучал как можно строже.
— Кто звонил? — спросил Барни.
— Из социальной службы. На тебя опять поступила жалоба от соседей.
— Так я и думал, — кивнул Барни. — Хорошо.
— Ничего хорошего, — мрачно сказал Нортон. — Тебя хотят поместить в клинику. Знаешь, чем это обернется?
— Догадываюсь, — усмехнулся Барни.
— В лучшем случае — таблетки. А то и электрошок. Согласись, не лучший способ узнать, как и о чем думают овощи.
Барни фыркнул.
— Думаю, тебе стоит недельку пожить у меня. А еще лучше — месяц. Жара плохо на тебя влияет, тебе надо успокоиться.
— Я не могу, — покачал головой Барни. — Не имею права бросить свой пост. Когда Земле грозит неминуемое уничтожение… Им ведь только и нужно, что убрать меня подальше.
— Кому? — закатил глаза Нортон, уже предвкушая ответ.
Барни указал взглядом на соседский дом и прошептал одними губами:
— Им. Анархистам…
Нортон медленно кивнул. Он и не думал, что все зашло так далеко. У тети Селесты еще получалось хоть как-то удерживать мужа в границах реальности, но два года назад она умерла, и с тех пор дела Барни шли хуже и хуже. И вот он, результат — в соседнем доме живут анархисты, которые собираются уничтожить мир. Любой врач даже не задумается, ставя диагноз.
Нортон решил зайти с другой стороны. Главное сейчас — заманить дядю к себе домой: там уж он постарается задержать его как можно дольше.
— Что ж, раз ты должен быть здесь, значит, так и надо. Ну, а на часик зайти не хочешь? По паре банок, а? У меня, кстати, есть пополнения коллекции…
— По паре банок? — задумался Барни. — Это, думаю, можно.
— Почему ты на нее взъелся? — спросил Нортон, когда они сидели у него на кухне и пили пиво в странной компании садовых жаб. Барни развалился на диване — в доме Нортона не так уж много мебели подходило такому крупному человеку. Племяннику пришлось сесть на подоконник.
— Я не спорю, Басманти неприятная особа, а уж ее… — Нортон замялся, подбирая подходящее слово, — …кавалер и вовсе мерзок. Человек живет с женщиной, которая ему не в матери, а в бабки годится. Мерзость, согласен. Но уничтожение мира — это уже слишком. Как они это сделают? У них в подвале ядерная бомба?
— Ядерная бомба? — усмехнулся Барни. — Если бы все было так просто! Все дело в ритме.
— Каком ритме? — не понял Нортон.
— Что-то вроде: тум, ту-тум, тум, ну и так далее.
Нортон сделал маленький глоток.
— И? Звучит, конечно, зловеще, но не более. Или это одна из тех мелодий, которую раз услышишь и уже никогда не выкинешь из головы? Этакий музыкальный Заир. Басманти, кажется, славилась именно такими песенками. Новый хит на радио, а человечество сходит с ума. Угадал?
Барни смерил Нортона уничижительным взглядом.
— Я оплачивал твое обучение в колледже. Чему тебя учили?
— Истории искусств, в основном…
Барни грустно покачал головой.
— Так я и думал, что ты пустишь деньги по ветру. Твое образование, что твои жабы: выглядит внушительно, а внутри пусто. Ладно, попробую объяснить по-простому. Есть карандаш и бумага?
— Найдется, — кивнул Нортон.
Он принес дяде пару листов, огрызок карандаша и альбом с репродукциями Уистлера, чтобы было на чем писать. Заставлять Барни идти до стола было слишком жестоко.
— Смотри, — сказал Барни, рисуя неровный круг. — Допустим, это Земля. Общее устройство, думаю, тебе знакомо? Этому учат в школе — вот кора, здесь мантия, тут ядро…
Листок заполнили концентрические круги.
— Теорию Эйлера оставим в стороне, доказательств адмирала Берда не достаточно, чтобы признать ее истинной. Про дрейф континентов ты тоже не слышал? В общем, твердая оболочка Земли плавает на жидкой магме. В центре находится кристаллическое ядро. Обрати внимание на слово «кристаллическое» , то есть имеющее упорядоченную структуру. А теперь смотри… Как известно, жидкость является наиболее подходящей средой для распространения акустических колебаний. Фактически, некоторые волны способны проходить сквозь жидкость, не затухая, а усиливаясь. Видел, наверное, как певцы разбивают голосом стаканы? Явление, известное как резонанс. Подумай, что произойдет, если на структуру ядра воздействовать резонансной волной? Взрыв! Вся планета разлетится на куски. Бабах! — и все. Finita. Конец истории. Только твои жабы и останутся. Как говорится, жабы наследуют землю.
