Рэй Брэдбери - Песочный человек
— Мама! — не своим голосом закричал он.
По ее лицу пробежала дрожь, и оно начало меняться, как тающий снег, потом отвердело, черты стали четкими и красивыми.
— Я не твоя мама, — сказала женщина.
Роби не слышал. Он слышал только, как из его трясущихся губ вырывается дыхание. От волнения он так ослабел, что едва держался на ногах. Он протянул к ней руки.
— Неужели не понимаешь? — От ее лица веяло холодным безразличием. — Я не твоя мать. Не называй меня никак! Почему у меня обязательно должно быть название? Дай мне вернуться в корабль! Если не дашь, я убью тебя!
Роби точно ударили.
— Мама, ты и вправду не узнаешь меня? Я Роби, твой сын! — Ему хотелось уткнуться в ее грудь и выплакаться, хотелось рассказать о долгих месяцах неволи. — Прошу тебя, вспомни!
Рыдая, он шагнул вперед и к ней прижался.
Ее пальцы стиснули его горло.
Она начала его душить.
Он попытался закричать. Крик был пойман, загнан назад в его готовые лопнуть легкие. Он забил ногами.
Пальцы сжимались все сильнее, в глазах у него потемнело, но тут в глубинах ее холодного, жесткого, безжалостного лица он нашел объяснение.
В глубинах ее лица он увидел песочного человека.
Песочный человек. Звезда, падающая в летнем небе. Серебристый шар корабля, к которому бежала женщина. Исчезновение песочного человека, появление красного мяча, а теперь — появление матери. Все стало понятным.
Матрицы. Формы. Привычные представления. Модели. Вещество. История человека, его тела, всего, что существует во вселенной.
Он задыхался.
Он не сможет думать, и тогда она обретет свободу.
Мысли путаются. Тьма. Уже невозможно шевельнуться. Нет больше сил, нет. Он думал, это — его мать. Однако это его убивает. А что, если подумать не о матери, а о ком-нибудь другом? Попробовать хотя бы. Попробовать. Он опять стал брыкаться. Стал думать в обступающей тьме, думать изо всех сил.
«Мать» издала вопль и стала съеживаться.
Он сосредоточился.
Пальцы начали таять, оторвались от его горла. Четкое лицо размылось. Тело съежилось и стало меньше.
Роби был свободен. Ловя ртом воздух, он с трудом поднялся на ноги.
Сквозь заросли он увидел сияющий на солнце серебристый шар. Пошатываясь, Роби к нему двинулся, и тут из уст мальчика вырвался ликующий крик — в такой восторг привел его родившийся внезапно замысел.
Он торжествующе засмеялся. Снова стал, не отрывая взгляда, смотреть на это. Остатки «женщины» менялись у него на глазах как тающий воск. Он превращал это в нечто новое.
Стена сада завибрировала. По пневматической подземке, шипя, неслась цилиндрическая кабина. Наверняка мистер Грилл! Надо спешить, не то все сорвется.
Роби побежал к шару, заглянул внутрь. Управление простое. Он маленький, должен поместиться в кабине — если все удастся. Должно удаться. Удастся обязательно.
От гула приближающегося цилиндра дрожал сад. Роби рассмеялся. К черту мистера Грилла! К черту этот остров!
Он втиснулся в корабль. Предстоит узнать столько нового, и он узнает все — со временем. Он еще только одной ногой стал на самом краешке знания, но эти крохи знания уже спасли ему жизнь, а теперь сделают для него даже больше.
Сзади донесся голос. Знакомый голос. Такой знакомый, что его бросило в дрожь. Он услышал, как крушат кустарник детские ножки. Маленькие ноги маленького тела. А тонкий голосок умолял.
Роби взялся за рычаги управления. Бегство. Окончательное, и никто не догадается. Совсем простое. Удивительно красивое. Гриллу никогда не узнать.
Дверца шара захлопнулась. Теперь — в путь.
На летнем небе появилась звезда, и внутри нее был Роби.
Из круглой двери в стене вышел мистер Грилл. Он стал искать Роби. Он быстро шагал по тропинке, и жаркое солнце било ему в лицо.
Да вон же он! Вон он, Роби. Там, на полянке. Маленький Роби Моррисон смотрел на небо, грозил кулаком, кричал, обращаясь непонятно к кому. Мистер Грилл, во всяком случае, больше никого не видел.
— Здорово, Роби! — окликнул Грилл.
Мальчик вздрогнул и заколыхался — точнее, колыхнулись его плотность, цвет и форма. Грилл поморгал и решил, что это из-за солнца.
— Я не Роби! — закричал мальчик. — Роби убежал! А меня он оставил, чтобы обмануть вас, чтобы вы за ним не погнались! Он и меня обманул! — рыдал ребенок. — Не надо, не смотрите на меня, не смотрите! Не думайте, что я Роби, от этого мне только хуже! Вы думали найти здесь его, а нашли меня и превратили в Роби! Сейчас вы окончательно придаете мне его форму, и теперь уже я никогда, никогда не стану другим! О боже!
— Ну, что ты, Роби…
— Роби никогда больше не вернется. Но я буду им всегда. Я был женщиной, резиновым мячом, песочным человеком. А ведь на самом деле я только пластичные атомы, и ничего больше. Отпустите меня!
Грилл медленно пятился. Его улыбка стала неестественной.
— Я нечто неозначенное! Никаких названий для меня не может быть! — выкрикнул ребенок.
— Да-да, конечно. А теперь… теперь, Роби… Роби, ты только подожди здесь… Здесь, а я… я… я свяжусь с психопалатой.
И вот по саду уже бегут многочисленные помощники.
— Будьте вы прокляты! — завизжал, вырываясь, мальчик. — Черт бы вас побрал!
— Ну-ну, Роби, — негромко сказал Грилл, помогая втащить мальчика в цилиндрическую кабину подземки. — Ты употребил слово, которому в действительности ничего не соответствует!
Пневматическая труба всосала кабину.
В летнем небе сверкнула и исчезла звезда.
