Жанна Жунусова - Имаго
Некоторое время они молчали. Постепенно к Лиллиан возвращались эмоции, мысли, чувства, — все то, что содержит в себе человек. Диана, тем временем, терпеливо дожидалась, слегка поглаживая Лиллиан по голове.
— Что ты делаешь? — растерянно спросила Лиллиан.
— Помогаю тебе, — спокойно ответила Диана.
Лиллиан хотела было задать еще один вопрос. Засыпать дочь вопросами. Но даже рта раскрыть не смогла. Будто в гипнотическом трансе, она с трудом управляла наполненным свинцовой тяжестью телом.
Казалось, Диана даже не собиралась комментировать свои действия. Молча, с едва уловимой улыбкой она продолжала касаться головы и рук матери. Лиллиан не сопротивлялась, к тому же, с каждым таким прикосновением тело наполнялось энергией, боль стихала и спустя пару минут исчезла, растаяла, словно снежинка, упавшая на горячую ладонь.
— Все будет хорошо… — приговаривала Диана, а Лиллиан внимательно слушала, — Все будет хорошо. Только мне сейчас очень нужно увидеться с папой. Очень-очень нужно!
Лиллиан вопросительно посмотрела на дочь.
— Я пока не могу этого объяснить, — серьезно, с совершенно "взрослой" интонацией произнесла Диана.
Лиллиан молча согласилась.
Сорок минут до начала военных действий. Все только и рассуждают о неведомом оружии, которым располагает противник. Воздух наполнен тревогой.
Быстрыми шагами Сайрус направлялся к двери, когда столкнулся с диспетчером. Галина выглядела встревоженной.
— Что? — раздраженно спросил Сайрус.
— Ваша супруга на линии, — стараясь выглядеть невозмутимой, отрапортовала Галина и поспешила в диспетчерскую.
Здание правительства напоминало муравейник. Сайрус шагал по кишащему людьми коридору. Из распахнутых настежь окон дул прохладный майский ветерок. Каждый вдох, каждое движение наполнялись смыслом. Какое-то болезненное осознание подняло Сайруса над жизнью, словно ураган, вырывающий дерево.
С корнями.
С землей.
С тем, что было.
Смолкли голоса взбешенных сирен. Мир стал похож на немое кино…
— Папа!
— Здравствуй, солнышко! — Сайрус старался выглядеть радостным. В груди протяжно заныло…
— Я знаю, что происходит! — категорично заявила Диана, глядя отцу в глаза. — Ваш план никуда не годится.
Сайрус грустно, криво улыбнулся: девочка пяти лет от роду обезоружила его парой фраз. Скрывать правду не имело смысла.
— У нас нет другого выхода. Идет эвакуация, — словно оправдываясь, произнес он.
— Нам сообщили, — добавила Лиллиан, все это время молча сидевшая рядом с Дианой.
— Так почему вы не в убежище?!
— Я должна быть на поверхности, спокойно, уверенно ответила Диана. — А мама не захотела меня оставлять.
Что в таких случаях говорят отцы?
— Почему ты должна быть здесь?
— Не могу объяснить: нельзя, — отчеканила дочь. — Пойми, пап! Своими "войнушками" вы ничего не добьетесь!
Сайрус пристально смотрел на Диану и с затаенной тревогой слушал речь маленького человечка.
— Что его породило?
— Разум? — немного подумав, озадаченно произнес Сайрус. Диана, с довольной улыбкой на детском лице, кивнула. На пухлых щечках проявились две ямочки. Торжествующим тоном она воскликнула:
— И уж точно не искусственный!
Сайрус смотрел сквозь экран. Унылое пространство превратилось в большую мутную кляксу. Разум, разум…
Андрей хотел было возразить, но Сайрус все равно не слушал. Оставить на поверхности тех, кто не пожелает укрыться в убежище?! Да, он не ослышался, — Сайрус требовал нарушения конституции.
— Зачем? — недоумевал заместитель.
— Считай, что это приказ, — тихо, не отрывая задумчивого взгляда от яркого пейзажа за окном, произнес глава правительства. Тихо, но отчетливо.
— Я пришлю за вами.
— Нет, папочка. У вас там поле особой мощности, в нем я не смогу ничего сделать.
— Какое еще поле?! Можешь объяснить, что вы задумали?
— Нет.
С минуту Сайрус сидел неподвижно, размышляя над словами дочери. Он был абсолютно уверен в своем одиночестве, когда, повернувшись в кресле, увидел знакомую фигуру начальника разведки. Худощавый, с отпечатком вечной скуки, застывшем на не молодом, но еще далеко не старом, испещренном морщинами, лице. Не дожидаясь позволения, Моос уселся в кресло напротив главнокомандующего.
— Что?
— Вам пора.
— Вам?!
— Некоторые останутся, — спокойно, размеренно произнес Моос, — глава правительства должен укрыться в убежище.
— Как крыса! — гневно бросил Сайрус, — Смотреть через мониторы, как железяка втаптывает людей в грязь. Стирает в порошок!
Невозмутимым тоном, который всегда выводил Сайруса из равновесия, Моос продолжал:
— Это закон.
— К черту! — Вскричал Сайрус и почувствовал, как бешено застучало в висках. — Я только что распорядился, оставлять на поверхности всех, кто не пожелает идти в убежище…
Резко, словно стрела, выпущенная из туго натянутого лука, Моос вскочил с места. С лица слетела надменно-скучающая маска. Холодные серые глаза впились в главнокомандующего.
— Делайте, как я говорю! Сейчас вы отправитель с убежище вместе со всеми! — Моос улыбнулся, обнажив ровный ряд зубов. Было в его улыбке что-то зловещее, но что именно, Сайрус понять не мог. Наступила тишина. Оба: глава правительства и начальник разведки ждали ответа оппонента. Первым заговорил тот, чья реакция по долгу службы была быстрей, — то есть, Моос:
— Собирайтесь.
— Я останусь, и точка!
— Не говорите ерунды, Сайрус! Вы нужны в убежище. Я лично позабочусь о вашей безопасности.
После этих слов в кабинет вошло человек десять солдат разведподразделения. Моос сцепил ладони в некий воодушевляющий жест, но в его исполнении он таковым не казался. Очевидно, все было спланировано заранее, Сайрусу не оставалось ничего, кроме как под конвоем проследовать в убежище.
Играть свою роль.
— Чтобы не сойти с ума, чтобы сохранить хоть каплю рассудка, — помни: все — СНОВИДЕНИЕ, ИГРА! Когда люди, обезумев, пойдут навстречу смерти, когда никто тебя не услышит, — помни об этом!
Сайрус помнил. Или, по крайней мере, пытался, шагая из угла в угол, будто загнанный зверь. "Золотая клетка" президентского бомбоубежища, казалось, давила со всех сторон, и только слова пятилетней девочки дарили надежду.
К полудню завершилась эвакуация. Все пятимиллионное население столицы и миллиардное — страны было успешно укрыто в подземных бункерах. За исключением…
