Гарм Видар - Tertium non datum?
— Что произошло? Почему существо, которое я принес, попав сюда превратилось в безобразную карикатуру на меня? — Чак всхлипнул и впился обеими парами глаз в непроницаемое стекло скафандра, как всегда, скрывающее лицо Учителя.
— Во всем виноват — Тот День!
— Но, значит, в море все сохранилось как было до Того Дня. А может и за морем…
— Ты говорил, что это существо сожрала крыса? — резко перебил Учитель.
— Да, — печально подтвердил Чак и ему показалось, что Учителя при этих словах словно передернуло.
Правая голова Чака, как обычно, не участвовала в разговоре, но Чак чувствовал, что в ней бурлит какая-то кипучая жизнедеятельность.
— Учитель, может Тот День… — начал запинаясь Чак, но Учитель его поспешно прервал:
— Мне пора Чак. Скоро я тебе все объясню и помогу во всем разобраться.
И Учитель так поспешно юркнул в бункер, что у Чака стало тягостно на душе.
9. СЛЕД
Чак безучастно брел вдоль кромки прибоя. Ему казалось что там в таинственных изумрудных глубинах резвятся мириады серебристых существ, но ни одно из них не показывалось на берегу. Они лишь издали испуганно следили за Чаком.
Волны ластились у ног. Чак был почти уверен, что в той картине, которая, еще не так давно однозначно отображала представления Чака о Его Мире, появилась трещина. Трещина под напором умственных усилий становилась все шире и шире. Картина грозила расколоться, а за ее полотном таилось нечто непонятное и пугающее.
Что-то отвлекло Чака. Сделав по инерции еще пару шагов, он остановился и оглянулся.
Вдоль берега, то исчезая, то вновь «проявляясь», тянулась цепочка безобразных «куриных» следов. Отпечатки трехпалых ступней Чака безжалостным шрамом легли на мокрый прибрежный песок и море старалось зализать этот шрам, а поперек аккуратной цепочкой сбегал к воде и возвращался обратно обыкновенный человеческий след.
НО СЛЕД БЫЛ СОВЕРШЕННО НЕ ПОХОЖ НА НА СЛЕД УЧИТЕЛЯ!!!
Пропадая на твердых участках почвы след выныривал где-то дальше и упрямо вел к бункеру.
«Значит Учитель в бункере не одинок? Значит, он обманывал меня?» мысли Чака заметались, как язычки пламени, — «Значит ВСЕ ЭТО обман? Весь Этот Мир — ОБМАН!»
— Ты ведь и сам был уже почти уверен в этом.
Чак вздрогнул и оглянулся, он не сразу сообразил, что разговаривает с ним — его же правая голова.
10. ДОКТОР, ЛЕЙТЕНАНТ И ОТЧАЯНИЕ
— Доктор, что делать? Кажется Он начинает подозревать!
— Ну что же, я давно ждал этого.
— ?!
— Память! Она должна была восстановиться.
— Но что же делать? Что теперь делать?!
— Об этом стоило подумать раньше, а не строить весь этот балаган на лжи и самообмане.
— Но доктор, вы ведь и сами причастны…
— Я этого и не отрицал никогда.
— Так что же делать?
— Принимать с достоинством то, что заслужили.
— Нет — нет, надо что-то делать. Еще не поздно. Можно исправить, объяснить… Ведь еще не поздно?
11. РЫБА
Чак-правый не смотрел на Чака-левого. Правая голова обрела неожиданную самостоятельность. Мир двоился в сознании Чака, одна картина набегала на другую, мысли путались неожиданно натыкаясь на глухую стену отчуждения.
Слияния двух интеллектуальных составляющих Чака — не произошло.
«Правый» пристально разглядывал что-то на горизонте. Выдержав солидную паузу, он скосил глаза на «левого»:
— А может ты, все еще веришь, что этот мир не жалкая декорация и все это не глупый спектакль, где ты — лишь беспомощная марионетка? — и горько усмехнулся при этом.
А Чак-левый неожиданно для себя сказал:
— Я знаю настоящий мир — там! — Левый кивнул на безбрежную синь моря и грустно добавил: — А Учитель — лжец!
Сдавленный стон заставил Чака повернуть обе головы. Нелепо застыв в позе нерешительного ныряльщика, всего в нескольких шагах стоял Учитель.
Чак еще ничего не осознав сделал шаг навстречу.
Учитель неприятно взвизгнул и метнулся к бункеру, но на пол-дороге передумал и, оступаясь и падая, стал карабкаться на гору.
Чак как сомнамбула двинулся следом.
Скафандр Учителя потерял блеск и свежесть. Заляпанная грязью, перекошенная фигура Учителя на четвереньках преодолевающая склон, вызывала в душе у Чака почти болезненную тень осознания: Чак вдруг увидел — себя со стороны, несуразного, покрытого синей шерстью, посредине огромной помойной ямы…
Взревев Чак стал нагонять Учителя.
— Я только хочу заглянуть ему в глаза, — беспомощно твердила левая голова Чака, а правая крепко стиснув синее зубы, сверлила горящими глазами некогда серебристую спину.
— Нет! Нет! Нет! — хрипело существо-оборотень, обещавшее Весь Мир, который на поверку оказался обыкновенным миром лжи…
Вывалившись на бетонную верхушку горы, Учитель не потрудился даже принять вертикальное положение. На четвереньках, извиваясь всем телом он продвигался к спасительному брюху вертолета, который в полном безразличии застыл посреди бетонной площадки.
Чак прыгнул, и в тот момент когда непослушные руки Учителя рванули вертолетную дверцу, Чак всей своей тяжестью обрушился на хребет затянутый в серебряный панцирь. Лапы Чака сами потянулись к заляпанному грязью забралу…
— Остановись!!! — закричал кто-то за спиной но было поздно.
Раздался хруст и разорвав сверхпрочную огнеупорную ткань скафандра, разрезая жесткими нитями свою синюю плоть и теряя ногти Чак сорвал стеклянную маску вечно скрывавшую лицо Учителя. В черном провале шлема белело перепуганное сморщенное от ужаса личико с белыми безумными глазами.
Ядовитый воздух ворвавшись туда, где до сих пор никогда не был, заставил это существо широко раскрыть «пасть» и выпучить белесые глаза в которых пожаром метался страх.
— Рыба! — простонал Чак-правый.
Лицо Учителя посинело и стало терять форму. Что произойдет дальше Чак знал.
12. КРУГ ЗАМКНУЛСЯ
— Круг замкнулся, — отчужденно прозвучал тихий спокойный голос за спиной у Чака.
— Кто вы? — спросил Чак не оборачиваясь и завороженно следя за жуткими метаморфозами того, что еще недавно было учителем. Ткань скафандра лопнула во многих местах и там как живая вздымалась и опадала синяя плоть. В верхней части эволюционирующего урода уже наметились и набухли две синие почки — будущие головы.
— Кто я? Я и сам уже давно пытаюсь понять, кто я…
Чак обернулся. Рядом стоял… Учитель… Нет, не Учитель, просто представитель того же вида к которому принадлежал Учитель, теперь уже точно — принадлежал. Такой же серебристый шлем и такое же непроницаемое забрало, скрывающее глаза.
