Мишель Демют - Оседлавшие свет
Объяснения, подумал он. Конечно же, это всего лишь объяснения, записанные на магнитофон уже много часов назад. Обычная деятельность продолжается. Сотрудники отдела телевидения, естественно, еще не предупреждены.
- Что тебе сказал Арнгейм?
Он встряхнул головой и перевел взгляд на маленькие настенные часы возле Элизабет, показывавшие местное время. До "вечера" оставалось всего полтора часа. Такова была отсрочка, милосердно дарованная ему Арнгеймом.
- Элизабет... Я должен тебе кое-что сказать.
- Да?
Он бессильно откинулся на постель и закрыл глаза.
Потом он заговорил.
- Ты чувствуешь себя одиноким? - спросила она, когда он кончил. Он кивнул. - Напрасно... - Ее рука ерошила его волосы. - Нас на корабле две тысячи, Поль. Две тысячи интеллигентных взрослых людей, которые отправились в это путешествие, несмотря на все опасности, несмотря на его продолжительность, даже без уверенности, что они когда-нибудь найдут пригодную для обитания планету. Почему ты должен бояться нашей реакции? Ты, Арнгейм и остальные руководители вовсе не составляете какую-то высшую, более разумную касту, противостоящую блеющей массе человеческого груза... Такое представление умерло с рождением первого фотолета.
- Но ведь речь идет о смертельном риске! Мы можем в любую секунду исчезнуть. Ты думаешь, легко сообщить об этом людям, которые ждут конца двадцатилетнего путешествия? Я не могу спокойно сказать им: "Между прочим, фотонные двигатели вышли из повиновения, и вы все сидите на колоссальной бомбе".
- Даже если ты изложишь все таким образом, они не разрыдаются, как ты, кажется, предполагаешь. И не взбунтуются. Они будут голосовать. И результат окажется именно таким, какого ты ждешь, Поль. Потому что они - настоящие люди, потому что у них есть дети, и они хотят видеть, как их дети будут играть на солнышке вместо того, чтобы ходить без конца из оранжерей в визорий.
- Я знаю, и вот это-то меня и пугает. Мы все должны сделать выбор, раз и навсегда. И если корабль взорвется... Сколько лет пройдет, прежде чем человечество вновь доберется до этих мест? Имеет ли право колония рискнуть всем из страха перед новыми годами полета и искусственного сна? Я считал, и ораторы говорили это перед отлетом, - что мы должны защищать "достояние человечества".
Элизабет, не отвечая, наклонила голову.
Он открыл дверь и шагнул в коридор.
- Видишь ли, - промолвила наконец Элизабет, - у нас есть еще немало шансов. Я хочу сказать: не обязательно же двигатели должны взорваться.
Когда Гарно вошел в радиорубку, он чувствовал себя спокойным, почти равнодушным.
Там было только двое техников, и по их лицам он понял, что Арнгейм совсем недавно все им объяснил.
- Дайте объявление о чрезвычайном сообщении - распорядился он и сел.
Долгое время буры и лезвия, расположенные на конце выброса, работали в мощной толще металла. Энергию, добываемую из этой среды, выброс часто использовал для серий взрывов, могучих сотрясений, которые создавали трещины во много километров длиной. По ним выброс продвигался быстрее, поднимаясь к поверхности и не переставая сообщать Исходному Комплексу результаты непрерывных анализов.
Пришло время, когда он оказался самым дальним из всех выбросов, которые расходились от гигантского Комплекса, словно живые лучи заключенного в темницу солнца.
Случилось так, что на пути оказалось меньше твердых слоев, больше рыхлых карманов и подпочвенных вод. Выброс прошел металлоносную зону, преодолел последний слой скальных пород и вдруг обнаружил новую, удивительно податливую среду, в которую погрузился почти без всякого усилия. Последующие анализы показали, что эта новая среда состоит из бесчисленных обломков сложного строения и неясного происхождения, смешанных с кристаллами. Все вместе составляло весьма мягкую среду, легко уступившую воздействию различных кислот. И тогда он понял, что скоро попадет в то Иное Окружение, которое Комплекс предчувствовал с самого начала своего роста.
С глубины в несколько километров от дна океана, который покрывал поверхность планеты, он послал Исходному Комплексу весть о давно ожидавшейся победе.
Когда Гарно вошел в комнату Арнгейма, капитан сидел перед иллюминатором.
- Все? - спросил Арнгейм.
- Все.
- Было трудно?
- Меньше, чем я опасался. Но я же их еще не видел. Я пока не знаю, как они к этому отнеслись. А вот завтра...
Арнгейм словно очнулся. Он повернулся вместе с креслом и посмотрел на Гарно.
- Неважно, что решат колонисты. Нужно было, чтобы они знали, вот и все.
- Вы знаете, как называли кандидатов в звездные колонии? - сказал Гарно.
- Оседлавшие свет. Я знаю, Поль. Взято из фильма, который не без успеха шел, кажется, в девяностых годах.
- А они предвидели в этом фильме несчастные случаи? Кораблекрушения?
- Конечно, Поль. По-моему, в фильме их было много.
- Я буду вам нужен во время голосования?
- Да, несомненно. Настоящая работа начинается завтра.
- А Кустов? Когда он вплотную займется двигателями?
- Когда колония проголосует. Это вопрос нескольких часов. Если мы не выйдем вовремя на посадочную траекторию...
Выброс вышел в океан в нескольких километрах от континентального шельфа и немедленно сообщил эту новость Исходному Комплексу. В ответ он получил приказ разделиться и протянуть экстратонкие разветвления горизонтально во все стороны. Он повиновался и обнаружил новый феномен, вызвавший в его психологических центрах неведомое прежде ощущение - беспокойство.
До сих пор он все время продвигался вверх, черпая энергию из плотной и богатой среды, которая была его средой с момента зарождения Комплекса. Он обращал в энергию минералы и металлы, он переваривал препятствия. А теперь он обнаружил, что новая среда чрезвычайно бедна ресурсами. Над осадочными породами лежала только толща воды, в ней его новые ответвления продвигались очень быстро. Одно из них вынырнуло на поверхность, и выброс осознал, что положение еще хуже, чем он предполагал. Над океаном начиналось смертоносное пространство, пустыня, в которой - как это ни невероятно, - возможно, вообще не было энергии. Прежде чем поставить в известность Комплекс, выброс занялся более детальными анализами, подняв большинство своих ответвлений к поверхности воды. Он вынес один из них в новую среду и обнаружил следующее:
а) Новая среда пронизана излучениями самых различных типов. Некоторые были ему знакомы: они существовали в том, что он теперь осознавал как богатую среду. Другие же, наоборот, были неизвестны, непонятны и чрезвычайно интенсивны. Все, однако, могли усваиваться и служить источниками энергии.
