Саид Чахкиев - Сын
- Мурад, приказываю вернуться! - рявкнул он в микрофон. - Полеты к "Кавказу-1" запрещены Космическим Советом! Немедленно поверни к "Кавказу" и начинай спуск! Это приказ!
Инструкция Космического Совета обязывала его принять все меры к тому, чтобы предотвратить нарушение запрета, и он честно выполнял ее, хотя было уже поздно: даже перехватчики с ближайшего патрульного спутника не могли бы ничего сделать.
В холодном бешенстве он подготовил корабль к спуску. Продолжать погоню было бессмысленно - кончалось горючее. На "Кавказе" дежурила группа наблюдения - пять молодых инженеров, готовивших все необходимое к прибытию основной экспедиции. Появление Тугана было для них полной неожиданностью.
- Что с экспедицией? Почему ты один? Где Лайла? Отмахиваясь от вопросов, он про себя удовлетворенно отметил: на "Кавказе" о случившемся ничего не знали. Значит, его приказ не разглашать происшедшего по космической связи соблюдался.
- Горючее у вас есть?
Начальник станции сделал знак товарищам: не приставайте, мол, к шефу, сам все расскажет, потом кивнул в сторону стартовой площадки:
- Завтра утром сядет автозаправщик. И, не выдержав, добавил:
- Может, объяснишь, в чем дело? Туган сухо сообщил о цели прилета. Начальник станции удивленно поднял брови:
- Ты что, собираешься высаживаться на "Кавказ-1"? А инструкция?
- Может, я хуже тебя ее знаю? - вспыхнул Туган. - И вообще, хватит разговоров! Как только сядет заправщик, дайте мне знать.
Он тяжело пошел к зданию станции.
"Похоже, и впрямь засиделся я в космосе, нервы сдают, - думал он, кляня себя за неоправданную вспышку. - Вдруг права Лайла - пора на Землю?"
Ночью он спал плохо, несколько раз просыпался, словно от духоты, хотя температура внутри станции поддерживалась на одном уровне. Наутро он улетел.
К исходу четвертых суток на экране крупно всплыл "Кавказ1". Планету плотно окутывала красноватая пелена. Индикаторы показывали, что источники свечения, отражаемого атмосферой, неравномерно разбросаны по поверхности планеты.
Компьютер обрабатывал информацию внешних датчиков, определяя место для посадки. Туган всматривался в экран, словно пытаясь разглядеть сквозь непроницаемую толщу атмосферы крошечную точку - корабль сына.
Он понимал, что высадка будет вопиющим нарушением категорического запрета Совета, понимал все последствия этого, но знал, что не отменит ее. Властное, никогда ранее не испытываемое чувство двигало им - чувство страха за судьбу мальчика. Он не знал, от чего нужно его защищать, да и нужно ли вообще, поскольку планета могла оказаться необитаемой, Но запрет Совета для него уже не существовал.
"Вернусь, за все отвечу!" - мельком подумал Туган. Он заставил компьютер еще раз повторить анализ данных жизни, получил подтверждение о пригодности атмосферы и, закончив традиционный третий виток облета, начал спуск.
Тишина, пришедшая на смену грохоту двигателей, на мгновение оглушила его. Несмотря на нетерпение, он заставил себя с прежней методичностью закончить весь цикл посадочных операций и не открывать иллюминаторов до тех пор, пока не вспыхнул на табло сигнал о завершении посадки. Смотровые шторки разошлись с легким металлическим шорохом.
В первое мгновение ему пришла в голову безумная мысль:
корабль каким-то непостижимым образом сбился с курса и сел на Землю.
Снаружи виднелась обычная земная луговина, густо заросшая травой. Неподалеку плотной стеной стоял черный лес. Справа луг пересекала небольшая речка. Он отчетливо видел обрывистые берега с выходами глины, островки камышовых зарослей, разбросанные по пойме, - заурядный пейзаж средней полосы где-нибудь под Коломной. И только красноватый отсвет, особенно густо подсвечивавший низко нависшие облака над лесом, напоминал о том, что это чужой и, очевидно, враждебный мир.
Он спрыгнул на упругую почву и настороженно огляделся. Тишина и безмятежность. Полное безветрие. Странная неподвижность травы. Спокойствие.
Оно было слишком полным, чтобы он мог доверять ему. По опыту он знал обманчивость такой усыпляющей тишины, знал, что она в любой момент может взорваться криком, ревом, гулом рушащейся почвы.
Он уже решил, что идти надо в сторону леса, откуда исходило интригующее свечение, но спохватился, что забыл лучевой пистолет, и торопливо вернулся на корабль.
В кабине он наткнулся взглядом на небольшой предмет в самом углу панели и с горькой усмешкой вспомнил: да ведь это подарок сыну - приемник-игрушка! Он рассеянно сунул его в карман, оглядел помещение, пытаясь сообразить, зачем вернулся, но так и не вспомнил. Еще раз проверил, включена ли система экранной защиты, и пошел обратно.
Шагать по луговине было легко. Под ногами мягко пружинила трава. С сочным хрустом ломались стебли. От воздуха слегка покалывало в горле, он отдавал чуть уловимым апельсиновым запахом, который был даже приятен. Вскоре Туган вовсе перестал его замечать, стало не до этого: за ним наблюдали.
Он сам затруднился бы сказать, откуда у него появилась уверенность в этом. Он просто знал и почти физически ощущал на себе чей-то упорный взгляд. И он шел, стараясь выглядеть как можно беззаботней, разглядывал широкое пространство луга, отливающее красноватым, густо-багровую воду речушки, а спиной чувствовал прежний неотступный взгляд и лихорадочно пытался сообразить, с какой стороны он исходит. Но вот, не выдержав, он резко обернулся, стараясь застать глядящего врасплох. Никого. Он пошел медленнее. "Вот тебе и необитаемая планета! Приготовимся на всякий случай..."
К его удивлению, пистолета на месте не оказалось. Он мгновенно вспомнил: вот зачем поднимался на корабль! - и поспешно повернул обратно.
Он сделал лишь несколько шагов. Рядом в траве тускло блеснуло что-то стремительное, с тугой силой пронесшееся мимо, и он с криком отпрянул: змея!
Страх перед змеями жил в нем с детства. Бессмысленный, слепой, нелепый в таком неустрашимом человеке, каким Туган слыл среди товарищей по экспедиции. Но он был, и все тут. Против этого страха не помогали ни мужество, ни доводы рассудка.
Он принялся осторожно обходить место, где заметил змею. Но в следующее мгновение над травой гибко распрямилось ослепительно белое, с матовым отсветом тело, и он совсем отчетливо увидел небольшую голову, завершавшуюся длинным крючковатым клювом горячего кровавого цвета, единственный круглый глаз над ним. Змея стояла совершенно неподвижно. Казалось, она окаменела. Только глаз с холодной пристальностью изучал его. В этом взгляде не было ни угрозы, ни любопытства, только сосредоточенное внимание.
"А может, никакая это не змея? Вдруг это разумное существо?" - мелькнула мысль.
