Виталий Бугров - Ассистент доктора Кларка
Возможно, удастся переправить мысль и в другие миры — на Марс, на Венеру и еще дальше — к планетам иных солнц. С чем вернется она? Кто откликнется на зов человека, повелителя Земли, — невидимой глазу песчинки, затерявшейся в безбрежном океане космоса?..
Но стоп! — сказал я себе на шестой или седьмой день поездки, когда понял, что безбожно устал от этих восторгов. — Ведь есть же у человека что-то по-настоящему сокровенное, чего не откроешь так, сразу, первому встречному? И вдруг выяснится, что все его мысли и чувства, все, что он с гордостью называл своим, личным, оказалось на виду у всех! Нет, чувствовать себя нагишом, даже в обществе не менее нагих окружающих, — привлекательного в этом мало…
Препарат доктора Кларка заинтересует не только работников почтовых трестов. К нему, несомненно, протянут хищные руки и такие далеко не безобидные организации, как, скажем, наше Государственное бюро расследования. Уж они-то сумеют его использовать! Случайная, даже не высказанная вслух нотка протеста — и человек навсегда оторван от семьи, от близких и друзей… А если расширить горизонт? Какой-нибудь проходимец, завладев им, вообразит себя этаким новым Бонапартом. Принудит человечество мыслить так, как угодно ему. Ввергнет всю планету в иго модернизированного рабства, где люди — стандартизованные и оглупленные живые механизмы… Впрочем, одному проходимцу, пожалуй, не осилить такой грандиозный «бизнес». Но ведь его роль с успехом может сыграть целая компания! Хотя бы то же военное министерство.
Дождавшись очередной беседы с Кларком, я тут же выложил ему все свои опасения. В ответ он только невесело рассмеялся. Точнее, в голове у меня возникло ощущение посторонней грустной улыбки.
«Ваши рассуждения логичны, — услышал я. — Но, Дик, не забывайте: о препарате знаем лишь мы двое. Состав его засекречен надежно — он у меня в голове, и я никогда не доверю его тайну бумаге…»
Доктор нашел меня поправившимся, загоревшим до черноты и… поумневшим. К моему огорчению, я не мог ответить ему теми же комплиментами. Доктор еще больше ссутулился. На всей фигуре лежал отпечаток какой-то отрешенности. Словно безмерная усталость навалилась на него — таким вялым, безжизненным было каждое движение.
Он грустно усмехнулся в ответ на немой вопрос, видимо, слишком явно сквозивший в моем взгляде, но промолчал.
Однажды все же мы разговорились об этом.
— Препарат «Кси-4» далеко не образец, — заметил он, выслушав мои соображения насчет прямого обмена мыслями с обитателями Марса. — В нем еще много лишнего. Лишнего и вредного.
Он вдруг оживился, глаза молодо блеснули, совсем как тогда, у кинотеатра.
— Вы еще не пробовали их, — кивнул он на кучку зеленоватых таблеток, лежавших на листке бумаги рядом с пишущей машинкой. — Они тают во рту, как мятные конфеты. Проглотив такую таблетку, чувствуешь, как тотчас свежеет голова, мысли становятся изумительно ясными и даже какими-то прозрачными. Восприятие окружающего необычайно обостряется, и тогда пробуешь сосредоточить внимание на чьем-нибудь образе, к примеру на вашем, Дик… Образ ускользает, расплывается, нужно собрать всю волю, могуче напрячь нервы, чтобы увидеть вас, представить ваше лицо. Когда это сделано, в мозгу появляется первая чужая мысль, вначале неясная, но постепенно все более четкая. Это ваша мысль, Дик, та самая, что в этот миг копошится в вашей голове. — Помолчав, доктор снова кивнул в сторону таблеток — Скоро я предложу вам опробовать очищенную копию этой зелени. А пока даже не мечтайте. Слишком дорого достается сейчас каждая секунда ясновидения…
Он закрыл глаза и просидел так минут десять, отдыхая. Потом с такой тоской взглянул на меня — цветущего, свежего, молодого, что я, вовсе не будучи ясновидцем, отлично понял, о чем он думает. Слишком много отдавал Кларк своему препарату, слишком больших усилий стоили ему ежедневные сеансы…
Достижения доктора были необычайны. Он не желал подчиняться случаю. Чтение и передачу мыслей он превратил в систему. Как же ему удалось? Я десятки раз возвращался к этому вопросу, но решить его без помощи самого Кларка попросту не мог. Ведь я не биолог. О деятельности мозга я судил на основании десятка популярных брошюр, прочитанных мною за последнее время.
Развязка между тем приближалась. Я чувствовал это, наблюдая, с каким трудом организм доктора справляется с заданиями его все еще жизнедеятельного мозга. Все-таки наступила она неожиданно быстро.
Я приценивался к недорогому светло-серому костюму в специализированном магазине «Только для мужчин». Собственно, я уже выбрал и примерил его, мне оставалось только отбить чек.
«Дик, где вы?!. Где вы, Дик!.. Мне очень плохо. Скорее!.. Слышите, скорее!..» — заколотилось в моем мозгу.
Как сумасшедший, выскочил я из магазина, оставив костюм в руках изумленной продавщицы. В подвернувшемся такси я домчался до сквера перед домом Кларка. Вихрем ворвался в подъезд…
На площадке между первым и вторым этажами меня настиг конец всей этой истории.
«В нижнем ящике стола…», — или кончилось действие таблетки, или же остановилась мысль доктора: больше я ничего не услышал. Это были последние его слова. Когда я вбежал в квартиру, было уже поздно. Я нашел его в спальне неподвижно лежащим на широкой неразобранной кровати. Кларк покинул этот мир, унося с собой тайну своего открытия…
В самом деле, что я могу сказать о составе препарата?.. Его знал один Кларк. Это было что-то принципиально новое. Опыты по чтению мыслей были известны, но ни один из них не был связан с химией. Бумаге доктор не доверял.
В нижнем ящике письменного стола я нашел крошечный газетный сверток с надписью: «Дику X. — в случае моей смерти». В нем была таблетка зеленоватого цвета — все, что осталось от удивительного препарата после внезапной смерти его творца. «Впрочем, такой ли уж внезапной?» — с горечью думаю я иногда.
Я храню этот сверток и таблетку.
К вечеру затихает город, и улицы темнеют от сплошных теней остывающих после июльской жары зданий.
В такие часы я засиживаюсь в подлестничной каморке, которую снимаю в той самой серой громадине, где работал Кларк.
Часто вынимаю серый газетный сверток. В полутьме зеленоватая таблетка кажется прозрачной и похожей на застывшую дождевую каплю.
И так же часто, как вынимаю сверток, задумываюсь над одной мыслью…
Ведь чудодейственная сила препарата может проникнуть сквозь бетонные толщи министерских кабинетов и заставить бесноватых генералов отказаться от бредовых военных идей, заставить заговорить о том, что хочу я, что хочет мой безработный сосед по койке, весь простой народ «Страны Истинной Демократии»…
