Дмитрий Федотов - Последняя капля
Шипение, грохот, визг, вой, и снова — грохот, визг, вой…
Когда осела каменная пыль, Гром свернул свою длинную папиросу, выкурил ее неспеша, потом повесил на куст ставший бесполезным светомет и начал спускаться к морю. Кир, не оглядываясь, последовал за ним.
Немного погодя, из узкой щели под скалой, корчась и подвывая, выполз раненый мут. Он привалился к искромсанной гранитной плите, зажимая обеими лапами разорванный бок, и сидел с минуту, собирая последние силы. Голубая кровь толчками пробивалась сквозь пальцы и бирюзой скатывалась по антрацитовому меху в каменное крошево. Жизнь покидала мута. Совиные глаза подернулись смертной дымкой, слюна пенилась в углах безгубого рта. Но ценой жизненных секунд мут все же послал остальным оплаченное кровью знание.
И они приняли его…
***
5 июля 20… года, 02:02 по Гринвичу, сектор перехвата Р-0046 — Эй, Вик, я его вижу! Слева — три двести, высота — тысяча семьсот!..
— Принял, Стэн. Делаем «дождь»…
— ОК, я пошел!..
Две призрачные «птицы», одна за другой, стремительно и беззвучно падали наперерез туманному опаловому «диску». И когда им оставалось совсем немного, «диск» протянул вдруг навстречу ближайшей «птице» огненные щупальца, заключив ее в смертельные объятия. Вторая же в немыслимом вираже избежала страшной участи.
***
Им снова повезло! Несколько развалившихся строений у самой кромки прибоя оказались бывшей лодочной станцией, а в ангаре на стапеле сохранилась в целости металлопластовая лодка с выдвижным килем и телескопической мачтой. Оставалось лишь стащить судно к воде.
Стрелок и мальчик, увлеченные этой проблемой, совершенно потеряли бдительность. И когда Кир заметил перебегающего отмель мута, то сначала решил: померещилось. Но тут же большая неряшливая стрела воткнулась в один из катков, на которых они толкали лодку, а вторая пробила штанину Грому, не задев ноги.
Сидя за лодкой, стрелок молча заряжал арбалет. Пистолет он отдал мальчику. Впрочем, было ясно, что спасение только на воде, а для этого необходимо выйти из укрытия и потратить не меньше минуты, чтобы столкнуть лодку в море, подставляя спины под стрелы мутов.
«Тоже новость! Откуда у этих выродков луки?.. А может быть, у них и ружья есть? Вот уж нисколько не удивлюсь теперь, если получу свинцовую примочку между лопаток!..»
— Так, малыш, — быстро заговорил Гром, — ты сейчас перескочишь вон за тот камень и будешь палить из пистолета по кустам, откуда прилетели стрелы. Три обоймы по десять патронов — должно хватить на полторы минуты. Главное — не торопись, а я постараюсь спихнуть посудину. Это — наш единственный шанс. Усвоил?
Кир только кивал в ответ, в глазах застыл ужас, губы побелели. Гром рывком прижал его лохматую голову к груди и глухо добавил:
— Не подведи, сынок, соберись. Ты должен жить… Полторы минуты растянулись, как показалось стрелку, на полтора часа. Он давил, толкал, пинал упругий бок лодки и считал, считал выстрелы. На десятом лодка дрогнула, на тринадцатом — поползла по каткам, на двадцатом нос зарылся в вязкую зеленоватую воду, на двадцать девятом Гром стоял уже по колено в воде. Он обернулся на тридцатом выстреле и увидел, что мальчик, выпрямляясь, пятится от камня. А еще стрелок увидел мута, стоявшего левее, у развалин, и державшего в лапах — или руках? — что-то тускло блестевшее на солнце.
Рефлексы не подвели и на этот раз: стрела с прощальным свистом ушла в цель, и в тот же миг грянул выстрел.
Тридцать первый…
***
«… Стэн!.. О, Господи! Эта дрянь сожгла его! Мгновенно!.. За что?!.. Вот он, впереди — просто сгусток тумана. Чего ты боишься? Погибнуть?.. Он же первый напал! Значит — самооборона?.. Ракеты или… Конечно, только второе: тогда наверняка. Выбора нет. Или — или!..»
***
Он очнулся от соленых брызг, попадавших на лицо, и поскрипывания уключин. Боль унялась и теперь вяло пульсировала где-то в глубине плеча. Рука совсем онемела, по телу разлилась свинцовая тяжесть, мысли пьяно шатались по извилинам, наступая друг другу на пятки.
Гром понял, что умирает и ощутил прилив бессильной злости. Собственно, злиться можно было только на себя, но и это уже не имело смысла. «Смысл» сидел сейчас где-то впереди, за головой, пыхтел и работал веслами.
«К черту!.. Зачем все?.. Кровь не остановить, заражение неизбежно, воды пресной нет. Почти нет… — он потрогал фляжку у пояса. — Ничего, паренек крепкий — доплывет. Надо только облегчить ему лодку…»
Закусив губы, чтобы не заорать, Гром медленно сел на дне и привалился к борту. Кир тут же бросил весла, перелез к нему.
— Дяденька!.. Гром!.. Папка… живой!.. — нос хлюпает, глаза блестят. — Пить хочешь?
— Н-нет, — стрелок с трудом разлепил спекшиеся губы, — не надо, тебе пригодится.
Чувствуя, как невидимый саван снова начинает сползать на глаза, он заговорил тяжело и прерывисто, торопясь сказать все до конца.
— Я сдохну через час, может и раньше… сынок… Не перебивай!.. Ты должен грести все время на запад… Следи по солнцу, чтобы слева… Тут недалеко, километров сорок… Зеленый остров, я видел со скал… И еще, чтоб ты знал: эта чертова Буря — не эксперимент… Глупость это… Пятнадцать лет назад, пятого июля, над Каракумами… неопознанный объект… лазерная атака… Я сбил его!.. — голос стрелка ослабел, перешел на шепот, — … Буря пошла через час после падения… Я убил всех… Апокалипсис… дурак… убийца… Буря… Остров…
Гром затих, лишь подрагивание век выдавало присутствие жизни в изуродованном, изможденном теле.
Кир, не мигая, смотрел на него: человека, пилота, последнюю каплю, переполнившую вселенскую чашу терпения. Он так и не понял признания.
А может быть, это и к лучшему?..
