Владимир Немцов - Золотое дно
Девушка резким движением откинула непокорные волосы. Затем немного помолчала, словно собираясь с мыслями.
Синицкий беспокойно вертел в руках коробочку магнитофона. Ему было не по себе.
- Мы ни у кого не отнимаем нефть, - продолжала, видно чем-то рассерженная соседка, - своей достаточно. Но ведь ее нужно отнять у природы! Нам в ближайшие годы, как говорит товарищ Сталин, надо добывать шестьдесят миллионов тонн. Нефтяники, ясно, выполнят это указание, хотя добывать нефть не так-то легко, как вам кажется. Особенно, если это богатство запрятано в недрах морского дна... В борьбе за нефть нужно настоящее мужество, смелость, влюбленность в свое дело!.. "Скажу откровенно"... - повторяя эти слова, сказанные Синицким, девушка лукаво взглянула на него, - мне думается, когда вы начнете работать, то сами сможете не на шутку увлечься обыкновенной черной нефтью, которая так неприятно пахнет и даже пачкает нарядные костюмы.
Синицкий поежился, делая вид, что последнее замечание его нисколько не касается, и сказал:
- Вряд ли кто останется равнодушным после вашей лекции. Такой я никогда не слышал у себя в институте.
"На самом деле, - подумал студент, - я почти ничего не знаю о нефти. Помню, что читал о воинах Александра Македонского, которые мазали свое тело "черным жиром". Звали этот жир по-разному: "черное масло", "каменное масло", "земляная смола". Его также называли и "нефть" - от персидского слова "просачиваться"... Видимо, когда-то человек увидел эту жидкость просачивающейся из-под земли, - вспоминал Синицкий, опасаясь, что сердитая девушка тут же устроит ему экзамен. Сколько веков прошло, а до сих пор никто не знает точно, что же представляет собой нефть!"
Неразрешенная загадка... И, конечно, не ему, Синицкому, решать ее. Большие ученые каждый по-своему объясняют происхождение нефти: по мнению одних, она произошла из остатков вымерших доисторических животных, по мнению других - из растений, а третьи ученые утверждают, что из того и другого вместе... Синицкий, конечно, изучал все эти теории. По его мнению, люди скоро раскроют тайну нефти, они будут абсолютно точно знать все о ее происхождении. И решат эту задачу, конечно, наши, советские ученые школы академика Губкина.
Оказывается, студент кое-что помнил, и если бы соседка начала его экзаменовать, он бы ответил по меньшей мере на четверку.
Успокоившись, Синицкий поднял голову и встретился взглядом с человеком в квадратных очках, сидевшим на противоположной стороне кабины.
Пассажир задумчиво теребил клочковатую бородку и внимательно рассматривал картинку в журнале, лежащем у него на коленях. Журнал был раскрыт на странице, где в зеленоватой воде темнела решетчатая башня. Видимо, не только одну девушку интересовала статья о достижениях инженера Гасанова!
Человек, за которым сейчас наблюдал Синицкий, и другой пассажир, его сосед, были одеты как заправские охотники, собравшиеся в далекую поездку. Над окном висели два охотничьих ружья в потрепанных брезентовых чехлах. Еще выше, на полке, лежал чемодан, перевязанный веревкой.
Студенту почему-то стало стыдно. Вот ведь обыкновенные люди, может быть два бухгалтера или врача, во всяком случае - не геологи, но интересуются морской нефтеразведкой. А он, будущий специалист разведчик недр, вдруг обнаруживает перед девушкой кокетливое равнодушие к этому большому делу.
- Скажите, пожалуйста, - робко обратился он к девушке: - где в Баку находится Институт нефти?
- Так вы, значит, к нам направляетесь?
- Вот это здорово! - обрадовался Синицкий. - У вас директором Агаев?
Девушка замялась и недовольно проговорила:
- О делах потом... Покажите ваш магнитофон, я немного разбираюсь в этой технике.
Синицкий обрадовался. Ему хотелось сделать что-нибудь приятное для соседки, и он с увлечением начал демонстрировать свою конструкцию: вертел ручки, щелкал переключателями, открывал крышку, где были уложены тонкие коричневые листки, показывал, как электромагнитный рекордер чертит на этих листках невидимые строчки. Он даже открыл отделение усилителя, где торчали лампы величиной с горошину, и показал миниатюрные батарейки и репродуктор.
- Но это еще не все, - восторженно заявил Синицкий. - Каких только игрушек мне не приходилось делать! Один раз я сконструировал рентгеноаппарат из простой электрической лампочки. Правда, его лучи были слабенькими, и для того, чтобы получить снимок руки на пластинке, я держал ее под аппаратом сорок минут. Так вот и сидел не шелохнувшись, пока рука не затекла... - Изобретатель рассмеялся. - А то еще строил походный спектроскоп для анализа минералов... Ничего не получилось!..
Синицкий рассказывал буквально с упоением. Он видел, что девушка слушает его с искренним интересом, и это льстило ему.
Самолет летел над полями. Внизу проплывали, словно куски зеленоватого стекла, озера, болота, маленькие речки... Медленно уходили вдаль прямые линии железных дорог и широких автострад, как будто вычерченные на желтой бумаге.
Наконец Синицкий закончил свой рассказ и робко, почему-то краснея, произнес:
- Простите... За меня представился магнитофон, а я так и не спросил ваше имя и отчество...
- Можно без отчества. Все равно забудете! Меня зовут Саида. Запишите на вашем магнитофоне.
Между креслами проходила девушка в темном кителе с блестящими пуговицами. В руках она держала поднос с бокалами и бутылками.
Небрежно, как будто бы ему каждый день приходилось выполнять роль предупредительного спутника, Синицкий спросил воды и тут же налил пенящийся бокал Саиде.
Она старалась не смотреть на студента, чтобы не рассмеяться. Уж очень трогательной ей показалась эта робкая внимательность!
Юноша пил медленными глотками, украдкой посматривая на Саиду.
...Самолет приближался к морю. Уже показалась исчерченная голубыми линиями бесчисленных рек желтая земля: это дельта Волги в зарослях камыша.
Сверкнуло море. А вскоре выплыли, будто из морской глубины, туманные горы.
Через полчаса самолет подлетал к Баку...
Вот уже близок берег. Самолет шел на посадку.
На минуту у Синицкого заложило уши, он не слышал вопроса, с которым к нему обратилась Саида. Виновато взглянув на нее, он показал, что ничего не слышит. Так всегда бывает при резкой смене давления воздуха, когда самолет снижается. Синицкий проглотил слюну, что-то щелкнуло в ушах, словно мгновенно вылетели из них ватные тампоны, и снова стал слышен рокот мотора и говор пассажиров.
Студент поднес к глазам бинокль и стал смотреть в окно. Море блестело, как мятая серебряная бумага от шоколада.
Вдруг из-под воды вырвался гладкий белый шар, похожий на гигантскую плавучую мину. Он сверкнул на солнце полированными боками и, взметнув в воздух тысячи брызг, закачался на волнах.
