Михаил Бочкарев - Деньги Денежки
— Ну ничего, — бормотал себе под нос внезапный богач, — скоро пойдут миллиарды! Скоро я всем… Всем покажу! — и косился в сторону входной двери, опасаясь как бы пронырливый сосед не прознал о его открытии.
И утром не лег спать Живожук, хоть и устал крайне, а кисти рук болели ужасно от однообразных манипуляций. Только к середине дня, когда пол комнаты напоминал взорванное воздушной бомбой деньгохранилище, он соизволил сходить на кухню и съесть кусок колбасы с бородинским хлебом. Хлеб был черств и проглатывался с трудом. Это обстоятельство вдруг взбесило негаданного обладателя миллионов.
— Позвольте! — возмутился Иван Алексеевич, — Да что это я в самом деле? Теперь я могу питаться как принц! Как, черт меня подери, арабский шейх! Он, возбужденный, с горящими глазами, пошел в комнату, зачерпнул увесистую горсть денежных знаков и нырнув в туфли, очутился у двери.
«Но как же это оставить, — оглянулся он. Из комнаты, словно застывшая океанская волна, выплеснулись разноцветьем бесценные богатства, — вдруг если кто… проникнет?»
Живожук резво принялся заметать обратно в комнату купюры и когда, наконец, ему это удалось, захлопнул межкомнатную дверь на щеколду.
— На долго отлучаться нельзя! — решил он и открыв как можно тише дверь проник в коридор. Миллионер не стал вызывать лифт, а на цыпочках, словно вор совершивший грабеж, начал спускаться по лестнице. В коридоре было тихо и Иван, радуясь что он так славно отлучился, никем не замеченный и не встреченный, хитро улыбался, как вдруг…
— Ну, как ты? — погудел голос позади Ивана Алексеевича, — Полегчало?..
Живожук встал приросший к кафельной плитке, как спринтер на старте, приподняв подошву для шага, да так и не успев ступить.
— А говорил, копить будешь! — ехидно проскрежетал голос. Тут Иван повернулся и увидел вчерашнего своего гостя, вышедшего курить вне квартиры. Не заметил он его раньше, от того что тот, вероятно, прятался возле лифтов, куда конечно же, Живожук не заглядывал.
— А? — пугливо отозвался скоропостижный богач.
— Я говорю, ты копить собирался, а сам вот… — и сосед уставился наглыми глазами на Живожукову пятерню, в которой была зажата громадная денежная горсть.
Иван Алексеевич сам, словно впервые увидев что несет, вопросительно уставился на банкнотный комок.
— Премия значит, — закивал Семен саркастически, и безумно разбогатевший Иван, увидел, как у того с виска скатилась по щеке крупная капля пота, сверкнув ледяной искрой.
— Ппп… реммм. ммия, — ответил Живожук пытаясь спрятать предательские деньги в карман. Но те не лезли и некоторые, особо шатко держащиеся лепестки, даже исхитрились упасть на пол.
— Давай-ка я тебе помогу, — прохрипел сосед приближаясь.
Сердце Ивана Алексеевича сжалось и он вмиг похолодел, предчувствуя что-то ужасное. Но ничего такого не случилось. Сосед поднял упавшие купюры и протянул недавнему своему должнику, заглянув ему в глаза так, как должно быть сексуальный маньяк заглядывает в спальню молоденькой девушки, когда та еще спит, обнаженная случайно сползшим одеялом.
— В магазин идешь? — шепотом спросил Семен Федорович.
Живожук только закивал в ответ не в силах сказать ни слова. Он принял выпавшие бумажки из соседских рук, и механически сунул в карман.
— Давай, давай… Богатей… — и развернувшись Семен неслышно скрылся за дверью своей квартиры.
Минут пять, Живожук стоял в коридоре, не смея пошелохнуться, и самые разные мысли терзали его. Потом он, опомнившись, распихал по карманам деньги, и ринулся магазин. В магазине ему стало жутко. Ивану казалось, что каждый покупатель, каждый продавец знает его тайну и это нервировало и пугало внезапного счастливчика до коликов в животе. Накупив всего что только попалось под руку и не получив от шопинга ровно ни какого удовольствия он примчался домой и заперся на ключ.
Притаившись Живожук с полчаса всматривался в глазок и ожидал чего-то скверного. Но опять ничего скверного не случилось. Тогда он метнулся в кладовку, разрыл хозяйственный хлам, скопленный за долгие годы холостяцкого существования, и нашел то что искал…
Зеленая масляная краска, купленная несколько лет назад для ремонтных нужд, загустела, став консистенцией, почти как сметана. Ворвавшись в комнату, Иван Алексеевич принялся мазать краской оконное стекло. Когда работа была закончена, он поверх стекающей слезами с гладкой поверхности маслянистой жижи, налепил рекламных газет. В комнате тут же сделалось зловеще темно. А от краски совершенно невозможно стало дышать.
— Ага! Вот так! Вот так то! — возликовал обладатель бездонного бумажника, — Теперь никто… хоть глаз выколи!
Дальнейшие двое суток, практически не прерываясь на сон, Живожук выуживал из кошелька деньги, складывал их в пачки, обматывал тесемками и штабелями складировал в замаскированной от чужеродных взглядов комнате. Когда свободное пространство закончилось совсем, Иван Алексеевич, прижал двери в комнату досками и заколотил их гвоздями. Дальше он действовал так: вытащив весь хлам с антресолей, он заполнил деньгами и их. После Живожук набил до отказа ванную комнату, шкаф в прихожей, кухонный гарнитур «Мастерица», кладовку и все те места в квартире, которые способны были вместить хоть что-либо объемное. Ненужные более вещи, Живожук выносил на улицу и скидывал в мусорный бак. Так он заполнил деньгами всю квартиру.
Ночью, на пятый день после находки волшебного бумажника, когда все жильцы спали, Иван совершил десант на улицу, имея при себе совковую лопату и тяжелейшую сумку набитую чудесными купюрами. Сумку Живожук зарыл на заднем дворе возле коллекторной будки.
Шел уже десятый день обогащения. За это время Живожук ни разу не удосужился побриться, нормально поспать и полноценно поесть. Все гигиенические процедуры он делал урывками, боясь потерять драгоценное время. Питался всухомятку, паче что и плита и холодильник также таили в своих недрах банкноты. Всю энергию и силы Иван Алексеевич тратил на выемку денег из кошелька и их сохранение. Пальцы его, от беспрерывного взаимодействия с неисчерпаемым кожаным чудом стали крючковаты и распухли, глаза слезились и под ними образовались темные мешки. Но на это (теперь уже) миллиардер Живожук, внимания не обращал.
К концу месяца у Ивана Алексеевича имелась на руках странная, но несомненно бесценная карта местности того района, где он проживал. Каждое, хоть чуточку укромное место было помечено на ней крестиком с указанием веса и глубины. Но и это Ивану не помогало. Эго терзали страхи богатство потерять, а теперь еще начали мучить ночные кошмары, во время непродолжительных его уходов в сон. То снилось ему, что кошелек украден ворами, то виделось что все вытащенные из него деньги вдруг неведомым образом испаряются, оставляя вместо себя мерзких и жирных белых опарышей. А однажды приснилось, что сосед Семен узнав тайну кошелька, написал об этом в газету «Труд» и на квартиру Живожука, заявилась проверочная комиссия во главе с участковым милиционером и собакой породы такса, которая гавкала человеческим голосом:
