Алексей Корепанов - Змеи Хроноса
— Значит, ты умер там, в будущем? — спросил, запинаясь, Витя.
— Ну да, наверное.
— А как? — Витя затаил дыхание.
Саша сорвал на ходу травинку и пожал плечами:
— Не знаю. Не помню… Витя остро взглянул на него:
— Тебе же велели не рассказывать, а ты рассказал. Вот ты говоришь: я много книжек напишу… — Витя замолчал, соображая. — А я там… жив еще?
Саша опять пожал плечами:
— Не знаю. В книжках не написано, а в интернете я не искал. Витя с облегчением перевел дух.
— Так вот, ты говоришь, я книги написал. И о своей жизни в предисловии рассказывал. И про… кофейные кубики, и про… Так почему же я о тебе ничего не написал? Уж такое-то я вряд ли бы забыл.
Саша остановился, повернулся к Вите. Выбросил травинку. — Не знаю почему… Может, побоялся, что никто не поверит?
— Может, и побоялся… — задумчиво согласился Витя.
Он помолчал, рассеянно глядя на залитую нещадным солнцем пойму Тьмаки, и добавил:
— Или забыл. Может, как только ты уйдешь, я обо всем этом забуду. А вспомню только лет через пятьдесят.
— У тебя был один такой! — встрепенулся Саша. — В «Дожде наоборот». Проникатель Рыжая Борода. Он тоже сначала все забыл…
— Писатель Виктор Грибков, — произнес Витя, словно пробуя это словосочетание на вкус. — Это надо же! Это же чокнуться можно…
— Тебе нельзя чокаться, — серьезно сказал Саша. — Тебе надо школу окончить, потом институт — и начинать писать. Только издавать тебя начнут, когда уже Советский Союз развалится.
Витя поежился. Посмотрел на кулек — и сунул в рот липкую вкусную помадку.
…Они прыгали с берега, они брызгались, чиркая ладонями по воде, они ныряли и делали стойки, и, изображая ихтиандров, под водой хватали за ноги девчонок. Они плавали наперегонки, качались поплавком и крутились колесом. В общем, купались на полную катушку, как и положено купаться нормальным мальчишкам. Было весело и теперь уже совсем не жарко.
А потом покрывшийся гусиной кожей Саша остался греться на берегу, а Витя все продолжал плавать и нырять. Что там случилось, никто так и не узнал, только нашли Витю под самым обрывчиком, с которого сигала в воду ребятня. Вода была мутная — Тьмака она и есть Тьмака, — и разыскали Витю не скоро. Каждое лето кто-нибудь здесь да и тонул… Когда приехала «Скорая», Саша стоял в толпе, окружившей мертвое тело. Стоял и никак не мог поверить в случившееся.
Как же так? Что же это?.. Если Виктора Грибкова больше нет, то кто же напишет все его книги?
Он брел по улице к своему дому, и в голове неотвязно крутилось одно и то же:
«Люди создали Бога, который создал людей, которые создали Бога, который создал людей».
Так писал Виктор Грибков.
Нет, эти слова напишет когда-нибудь уже не Виктор Грибков. И эти, и много других слов. Тех, что запомнились Саше в будущем. Множество слов из еще не написанных книг.
Саша это твердо знал, хотя так ничего и не мог понять. Откуда взялись эти книги, которые он запомнил и собирался написать? Откуда?..
…Змеи Хроноса извивались каждая на свой лад, сплетались и расплетались, и то заглатывали собственный хвост, то вытягивались в струнку, расползались в стороны, пожирали друг друга и порождали новых змей — и ведать не ведали о бредущем по размякшему асфальту мальчишке. Как и он о них…
