Станислав Лем - Из воспоминаний Ийона Тихого. IV. Пропавшая машина времени
— Хорошо. Я открою перед вами карты. Большинство людей, оказавшихся на моем месте, посчитало бы, увидев вашу машину, что имеют дело с трюком, с ловким мошенничеством. Однако я вам верю. Верю вам и помогу, чем смогу. Чтобы достать денег, потребуется, конечно, время. В настоящий момент я весьма занят, кроме того, мне придется обратиться за советом…
— К физикам? — вырвалось у него. Он слушал меня с величайшим вниманием.
— Нет, зачем же? Я вижу, что всякое воспоминание о физиках вас душевно травмирует, давайте не будем говорить о них. Я ни о чем не стану вас расспрашивать… Совет нужен мне для того, чтобы выбрать подходящих людей, которые были бы готовы…
Я запнулся. И у него наверное в этот момент мелькнула та же мысль, что и у меня, глаза его заблестели.
— Тихий, — сказал он, — вам не нужно обращаться к кому-либо за советом… я сам скажу вам, к кому обратиться…
— С помощью своей машины, не так ли? — бросил я. Он торжествующе усмехнулся.
— Конечно! Как мне раньше это не пришло в голову… ну и осел же я… Вы уже путешествовали во времени? — спросил я.
— Нет. Машина заработала у меня лишь недавно, с прошлой пятницы… Я посылал только кошку…
— Кошку? Ну и что, она вернулась?
— Нет. Переместилась в будущее примерно на пять лет — шкала времени у меня еще несовершенная. Чтобы точно определить момент остановки при путешествии во времени, нужно создать дифференциатор, который бы координировал вибрирующие поля. Дело в том, что десинхронизация, вызванная квантовым эффектом туннелирования…
— Для меня пустой звук — все, о чем вы говорите, — прервал я его. — А почему вы сами не попробовали?
Мне это казалось странным, чтобы не сказать больше. Мольтерис смутился.
— Я намеревался, но знаете… я… мой хозяин выключил у меня электричество в воскресенье…
Его лицо покрыл румянец.
— Я задержался с квартирной платой и поэтому… — бормотал он. — Но, разумеется, сейчас… Да, да, вы правы. Я сделаю это сейчас. Встану вот здесь, видите, приведу аппарат в действие и… окажусь в будущем. Узнаю, кто финансировал мое предприятие, узнаю фамилии людей, и благодаря этому вы сможете сразу же без промедления…
Говоря это, он раздвигал в стороны перегородки, делящие внутреннее пространство аппарата на части.
— Подождите, — остановил я его, — нет, так не пойдет. Ведь вы не сможете вернуться: аппарат-то останется здесь, в моей квартире!
Он усмехнулся:
— Нет, что вы, я буду передвигаться во времени вместе с аппаратом. Так тоже можно — у него есть две степени регулировки. Вот здесь, посмотрите-ка, вариометр. Если я высылаю какой-то предмет в будущее и хочу, чтобы аппарат остался, то фокусирую поле здесь, на небольшом пространстве под крышкой. Когда же я сам собираюсь путешествовать во времени, то расширяю поле, чтобы оно охватило весь аппарат. Только потребление энергии будет при этом больше. У вас предохранители многоамперные?
— Не знаю, — ответил я, — боюсь, однако, что они не выдержат. В тот раз, когда вы… пересылали эту книгу, свет ламп померк.
— Пустяки, — сказал он, — я заменю предохранители на более мощные, если вы, разумеется, позволите…
— Пожалуйста.
Он принялся за дело. В его карманах была целая электротехническая мастерская. Через десять минут все было кончено.
— Я отправляюсь, — заявил он, вернувшись в комнату. — Полагаю, что мне следует передвинуться во времени по крайней мере на тридцать лет вперед.
— Так много? Зачем? — спросил я. Мы стояли рядом с аппаратом.
— Через несколько лет суть дела будут знать только специалисты, — ответил он, — но спустя четверть века она станет известной каждому ребенку. Этому станут учить в школе, и имена людей, которые способствовали воплощению моего замысла в жизнь, я смогу узнать буквально у первого встречного.
Он тряхнул головой и обеими ногами встал на платформу внутри аппарата.
— Свет померкнет, — сказал он, — но это пустяки. Предохранители наверняка выдержат. Правда… при возвращении у меня могут быть кое-какие трудности…
— Какие же?
Он бросил на меня взгляд.
— Вы меня здесь никогда не видели?
— Что вы имеете в виду? — Я его не понимал.
— Ну… скажем, вчера или позавчера или неделю назад, месяц… или даже год назад… вы меня не видели? Здесь, в этом углу, не появлялся ли неожиданно человек, стоящий обеими ногами на аппарате?
— О! — вскричал я, — понимаю, вы опасаетесь, что, возвращаясь, можете не попасть в нужное время, а минуете его и появитесь где-то в далеком прошлом, так? Нет, я никогда вас не видел. Правда, я возвратился из путешествия около девяти месяцев назад; до этого дом был пустой…
— Ну, — прервал он меня, — в конце концов это не так уж важно. Если даже я возвращусь слишком далеко назад, то смогу сделать поправку. Самое большее — мое возвращение немного задерживается. В конце концов, это первый опыт… я прошу у вас терпения…
Он наклонился и нажал первую кнопку. Свет ламп сразу стал тусклым, аппарат издал слабый высокий звук, как при ударе по стеклянной палочке. Мольтерис поднял руку в прощальном жесте, а другой рукой повернул черную рукоятку, одновременно выпрямляясь.
В этот момент лампы снова запылали с прежней яркостью, и я увидел, что его фигура начала меняться. Одежда потемнела и стала расплываться. Но еще более удивительное происходило с ним самим: становясь прозрачными, его черные волосы белели, его фигура в одно и то же время расплывалась и корчилась, так что когда он исчез с моих глаз вместе с аппаратом и я оказался перед пустым углом в комнате, пустым местом на полу и белой, нагой стеной с розеткой, в которой не было вилки, когда, повторяю, я остался один, с открытым от изумления ртом, перед моим взором все еще было это поразительное превращение: ведь исчезая, захваченный потоком времени, он одновременно старел с головокружительной быстротой — десятки лет он пережил за долю секунды! Я подошел на колеблющихся ногах к креслу, передвинул его, чтобы лучше видеть пустынный, ярко освещенный угол, уселся и стал ждать. Я ждал всю ночь, до утра.
Ну так вот, с тех пор прошло семь лет. Думаю, что он уже никогда не вернется, ибо, поглощенный своей идеей, он забыл об одном простом обстоятельстве, которое, не знаю почему — сознательно или из невежества, упускают все авторы фантастических гипотез. Ведь, путешествуя во времени, и уйдя на двадцать лет вперед, на столько же лет станешь старше, ибо как же может быть иначе? Он представлял это путешествие таким образом, что настоящее человека может быть перенесено в будущее и его часы будут показывать время отлета, в то время как все часы вокруг будут показывать время будущего. Но это, как вы понимаете, невозможно. Чтобы было так, он должен был бы выйти из времени и вне его каким-то образом добираться к будущему, а найдя подходящий момент, войти в него… извне… как будто существует что-то такое, что лежит вне времени. Ничего такого нет, и поэтому несчастный Мольтерис собственными руками создал машину, которая убила его, заставив мгновенно постареть, и когда она остановилась там, в выбранном им моменте будущего, в ней находился лишь его скорченный труп с шапкой седых волос…
