Лео Сцилард - Фонд Марка Гейбла
Сцилард Лео
Фонд Марка Гейбла
ЛЕО СЦИЛАРД
ФОНД МАРКА ГЕЙБЛА
Мне всегда хотелось узнать, во что превратится мир триста лет спустя. Я решил "удалиться из жизни" и, сделав необходимые приготовления, вернуться к жизни в 2260 году. Я полагал, что мои вкусы и взгляды достаточно передовые и мне нет повода бояться, что я окажусь слишком отсталым в том мире, в который попаду через несколько сот лет. Однако заглядывать вперед далее чем за триста лет я все-таки не решался. Определенные круги общественности резко выступили против "удаления из жизни". И казалось даже, что конгресс 86-го созыва примет по этому поводу специальный закон. К счастью, этого не случилось. Однако Ассоциация американских медиков смогла все-таки добиться запрещения "удаления" на том основании, что такой поступок якобы является "самоубийством" и противоречит закону. Поскольку, человек, погруженный в такой сон, не может по своей воле вернуться к жизни, гласило судебное решение, с юридической точки зрения он не может считаться живым! Последовавшая вслед за этим юридическая битва длилась... пять лет. Наконец контора "Адаме, Линч и Давенпорт", которой я поручил защиту своих интересов, добилась рассмотрения дела в Верховном суде. Тремя голосами "против" Верховный суд все же поддержал первое решение суда. Однако Давенпорт объяснил, что, хотя на первый взгляд постановление Верховного суда и выглядит для меня неблагоприятным, на самом деле оно устраняет все препятствия в осуществлении плана. Ведь это постановление раз и навсегда подтвердило, что с юридической точки зрения человек не является живым, раз он погружен в сон. Поэтому, сказал мне Давенпорт, если я посмею ослушаться и все-таки "удалюсь из жизни", против меня уже нельзя будет возбудить дела, пока через триста лет я снова не оживу. А за это время срок ответственности за мой проступок давно истечет! Тайно закончив все приготовления и назначив Адамса, Линча и Давенпорта своими душеприказчиками, я провел свой последний вечер в двадцатом столетии за небольшим прощальным ужином, устроенным в мою честь друзьями. Нас было человек шесть - все старые приятели. Но почему-то на этот раз мы плохо понимали друг друга. У большинства из моих друзей было, кажется, такое чувство, что они присутствуют на моих похоронах, поскольку живым они меня больше не увидят; мне же, наоборот, казалось, что я сам присутствую на их похоронах, потому что, когда я проснусь, их уже не будет.
...Судя по произведенным записям, сон пришел через два часа. но уже через час я не слышал ничего. Следующее, что я помню, был укол иглы, и, открыв глаза, я увидел склонившуюся надо мною сестру милосердия со шприцем для подкожных впрыскиваний в одной руке и с микрофоном в другой. - Не хотите ли вы сказать несколько слов перед микрофоном? - спросила она. - Мы приносим вам свои извинения и хотим кое-что разъяснить,- сказал хорошо одетый молодой человек, стоящий рядом с моей кроватью, также с микрофоном в руке.- Я Розенблатт из конторы "Адаме, Линч, Давенпорт, Розенблатт и Джаннини". По причинам юридического порядка мы сочли возможным вернуть вас к жизни, однако, если вы захотите продолжать ваш трехсотлетний сон, все необходимые меры будут приняты в течение одного месяца. Мы сделаем все, что в наших силах. А теперь, прежде чем вы захотите что-нибудь сказать, позвольте представить вам джентльмена, сидящего рядом со мной. Это мистер Макклинток, мэр нашего города. Ваша беседа будет транслироваться по телевидению, если вы согласны. Все доходы от этой передачи поступят в фонд Престарелых Дегенератов. Телевизионные компании, конечно, понимают, что у вас могут возникнуть возражения. На этот случай подготовлена для замены другая программа. Однако если вы согласны, мы через минуту включим эфир. - Прежде чем я отвечу на ваше предложение,- начал я,- не скажете ли мне, сколько времени я проспал? - О, это мне нужно было сообщить вам раньше,- последовал ответ.- Ваш сон длился девяносто лет. - В таком случае, я согласен,- сказал я после минутного размышления.- У меня теперь уже не осталось друзей, от которых нужно таить секреты. Слово было передано мэру. - Являясь председателем фонда Престарелых Дегенератов, я хотел бы выразить вам свою благодарность за ваше любезное согласие на это интервью. Дегенерация престарелых - одна из самых тяжких наших болезней. От дегенерации умирает каждый восьмой житель страны. Но мне нельзя монополизировать эфир, а у вас, должно быть, столько вопросов о жизни в нашем обществе. Не стесняйтесь, пожалуйста, задавайте вопросы. - Почему меня вернули к жизни? - спросил я. - Я уверен, что Адаме, Линч, Давенпорт, Розенблатт и Джаннини детальнейшим образом проинформируют вас об этом. Решение было принято ими, и у меня нет никакого сомнения, что при сложившихся обстоятельствах оно было единственно правильным. Я не юрист, но смогу вам рассказать о политической подоплеке этого решения. Политика - вот сфера моей деятельности. - Вы, должно быть, даже не представляете себе, сколько хлопот вы причинили правительству своим удалением из жизни. В течение первых нескольких лет вашему примеру последовали немногие - главным образом политические деятели и антропологи. Но потом совершенно внезапно возникла эпидемия. Люди уходили из жизни просто так, чтобы насолить своим ближним. Должен с сожалением отметить, что многие католики, не имея возможности получить разрешение на развод, выбирали этот способ, чтобы пережить супруга или супругу, а потом, став вдовами или вдовцами, вступить в брак вторично. В конце столетия в спячку погружались больные богачи, страдающие раком и другими неизлечимыми недугами, в надежде, что в последующие годы будут найдены средства борьбы с их болезнями. Но часто этому противились наследники богатых больных. Наследники тоже стали удаляться из жизни на тот же срок, чтобы не нарушать естественную смену поколений. Сейчас в состоянии сна пребывают миллион больных и полмиллиона их наследников. Но самая большая неприятность из-за вашего поступка возникла двадцать пять лет тому назад, когда разразился продолжающийся до сих пор большой экономический кризис. В первый же год кризиса количество безработных выросло до десяти миллионов человек. Дела шли отвратительно. Никакой программы общественных работ, никакой помощи безработным не было. Тогда конгресс принял "закон 2025 года об удалении из жизни". По этому закону были получены правительственные ассигнования на удаление из жизни желающих безработных на весь срок кризиса. Безработным пообещали, что вернут их к жизни тогда, когда правительство решит, что рынок труда нуждается в их услугах. Семь из десяти миллионов безработных приняли это предложение к концу первого года кризиса. За последующий год безработица охватила еще семь миллионов человек, из которых пять миллионов опять были удалены из жизни. Так продолжалось из года в год, и всего федеральным правительством было удалено двадцать пять миллионов человек. - Когда же вернутся к жизни эти двадцать пять миллионов безработных? спросил я. - Постепенно,- объяснил мэр.- Большинство спящих не принадлежит к католической церкви, и их внезапное возвращение сразу же нарушит политический баланс в стране. Кроме того, обслуживание холодильных установок в общественных спальнях для усыпленных двадцати пяти миллионов безработных является важной частью наших общественных работ. Но возник спорный вопрос: не нарушаете ли вы закон 2048 года о" запрещении ухода из жизни,- продолжал мэр.- В конце концов ваши адвокаты решили вернуть вас к жизни. чтобы вы могли обратиться в суд за разрешением продолжать спать дальше. Маловероятно, чтобы суд вам в этом отказал. Но я надеюсь, что вы найдете наше общество столь передовым, что захотите остаться с нами в двадцать первом веке. - Большое спасибо, мистер мэр,- сказал ведущий.- Передача прошла отлично, нас уже отключили. Мэр повернулся ко мне. - Если вы чувствуете себя хорошо, мне хотелось бы пригласить вас домой к обеду. У нас будет четыре-пять человек гостей, жена и дочь Бетти. У бедной девочки разбитое сердце. Она только что объявила о разрыве своей помолвки, и я делаю все, чтобы ее ободрить. Она очень любит этого парня... - Если она его так сильно любит, то зачем же ей расставаться с ним? удивился я. - Над ней смеялись все знакомые из-за того, что ее жених носит зубы,пояснил мэр.- Конечно, законом это не запрещено, но просто уже никто так не делает, В этот момент меня вдруг осенило. В самом деле, у сиделки, молодой и хорошенькой девушки, отсутствовали зубы. Не было зубов и у Розенблатта и у самого мэра. Зубы вышли из моды! - Но у меня же есть зубы,- сказал я. - Конечно,- отвечал мэр,- и вы носите их с большим достоинством. Но если вам захочется с нами остаться, придется от них отделаться. Это негигиенично. - А как я смогу пережевывать пищу и как вы ее сами пережевываете?! воскликнул я. - Мы едим не зубами,- ответил мэр.- За нас пережевывают пищу специальные челюсти, привинчиваемые к столу. Мы снимаем с них пищу и отправляем ее ложками в рот. - И бифштексы?-полюбопытствовал я. - Да, все что угодно,- был ответ.- Не беспокойтесь, для вас найдется сегодня и нож, и вилка, и обычная тарелка - все, к чему вы привыкли. Моя дочь держала их для своего жениха.
