Фрэнк Херберт - Создатели небес. Улей Хелльстрома
— Не посмеют, — возразил Фраффин. — Мы объясним им, в чем дело, и отправим их с рекомендациями на один из новых кораблей. Мне совсем не хочется терять их, но… — Он пожал плечами.
— Это все, что ты собираешься предпринять? — спросила Инвик.
Фраффин поднес руку к глазам и потер левую бровь. Смысл ее слов был ясен. Ему совсем не хотелось оставлять эту восхитительную небольшую войну. Он пристально всматривался в сверкающий экран, и в памяти его еще не исчезли картины насилия. Если он удалит Манипуляторов, то туземцы, вероятно, устранят свои разногласия за столом переговоров. В последнее время эта тенденция проявляется все чаще и чаще.
И снова он мысленно вернулся к своим проблемам. На столе его ждал меморандум от Албика, Администратора корабля, где он, как всегда, жаловался:
«Если вы хотите снимать одновременно сразу несколько эпизодов, которые я должен обеспечивать маскировкой, то у меня должно быть больше катеров, больше платформ, больше съемочных групп, больше операторов… больше… больше… больше…»
Фраффину очень хотелось, чтобы вернулись былые дни, когда Администратором был Бирстала, который мог сам принимать решения. Но Бирстале надоел этот мир и теперь он имеет собственный корабль историй, свою собственную планету, свои проблемы.
— Наверное, тебе следует все распродать, — посоветовала Инвик.
Фраффин внимательно посмотрел на нее.
— Это невозможно, и ты знаешь, почему!
— Подходящий покупатель…
— Инвик!
Она пожала плечами.
Поднявшись с кресла, Фраффин подошёл к столу. На экране виднелись многочисленные звезды и галактики, видимые с родного мира Чемов. Фраффин прикоснулся к контрольной кнопке, и изображение сменилось, показывая небольшую восхитительную планетку, ее сине-зеленый шар, окутанный облаками, сквозь разрывы которых проглядывали океаны и континенты на фоне ослепительных звездочек, мигающих в космической мгле.
От полированной поверхности стола неожиданно отразились черты его лица, как бы выплывая из тени планеты: прямая линия чувственного рта, тонкий крючковатый нос с широкими ноздрями, глубоко посаженные темные глаза над нависающими надбровьями, высокий лоб, серебристую кожу которого прикрывали короткие черные волосы.
Лицо Инвик, переданное по системам связи Центра Управления, появилось над столом. Она выжидающе посмотрела на Фраффина.
— Я сообщила тебе свое мнение, — сказала она.
Фраффин посмотрел на врача корабля, лысую, круглую голову Чема из племени Цейятрил — старую, старую даже по стандартам Чемов — родилась она невероятно давно. Ходили слухи, что однажды она пыталась приобрести планету и была даже членом экипажа Ларры, который пытался проникнуть в другие измерения. Разумеется, она ничего об этом не говорила, хотя подобные слухи не проходили ее стороной.
— Я никогда не продам свое дело, Инвик, — сказал он. — Ты знаешь это.
— Чемам желательно избегать произносить слово «никогда», — заметила она.
— Что наши осведомители говорят об этом Келекселе? — спросил Фраффин.
— Что это богатый торговец, недавно допущенный в племя, к которому благоволят Первородные.
— И ты думаешь, что он новый шпик?
— Да.
«Если Инвик думает так, то, скорее всего, это действительно правда», — подумал Фраффин.
Он понимал, что проявляет нерешительность, но ему не хотелось оставлять эту восхитительную небольшую войну и заниматься подготовкой корабля к встрече с новой опасностью.
«Возможно, Инвик права, — подумал он. — Слишком уж долго я нахожусь здесь, мой образ мышления приобрел черты, присущие этим бедным, невежественным туземцам. А сейчас к нам отправили еще одного шпика из Бюро!»
И то, что он ищет, нельзя будет утаивать долго — все слова и движения Инвик свидетельствовали об этом.
«Мне следует покинуть эту планету, — подумал Фраффин. — Как он мог опуститься до уровня этих тучных глупых дикарей? Мы ведь с ними не может даже вместе разделить смерть: они умирают, а мы нет!
Я же был одним из их богов!
Что, если этого шпиона не удастся соблазнить!
Черт бы побрал это Бюро!»
— Похоже, с ним придется непросто, с этим следователем, — заметила Инвик. — Он ведет себя, как очень богатый. Если он предложит хорошую сумму, то почему бы не сбить их с толку — соглашайся на его предложение и продавай корабль. Что они смогут сделать? Ты сможешь потом разыграть удивление, и весь корабль тебе будет возвращен.
— Опасно… опасно, — пробормотал Фраффин.
— Но достаточно выгодно, чтобы противостоять любой опасности, — заметила Инвик.
— Любой опасности?
— Так говорится в одной притче: Боги улыбаются выгоде.
«Боги, коммерция и бюрократия, — подумал Фраффин. — Все это еще можно вынести, даже среди наших бедных дикарей. Но я пойман здесь в ловушку — слишком уж уподобился этим созданиям. — Фраффин протянул вперед правую руку и посмотрел на ладонь. — Моими руками я создавал этот мир. Я — наследие прошлого, воскрешающий лик Вавилона».
— Келексел настаивает на встрече с великим Фраффином, — начала Инвик. — Он…
— Я встречусь с ним, — перебил ее Фраффин и сжал пальцы в кулак. — Да. Отправь его ко мне.
— Нет! — воскликнула Инвик. — Не делай этого, пусть твои посредники…
— На каком основании? Я ведь встречался и с другими богатыми торговцами.
— Придумай, что хочешь. Причуду художника, перегруженность работой.
— Мне кажется, лучше я встречусь с ним. У него есть скрываемые устройства?
— Конечно, нет. Это не так уж просто сделать. Но почему ты…
— Чтобы он поскорее раскрыл свои карты.
— У тебя есть для этого профессионалы.
— Но он же хочет встретиться со мной.
— Он представляет для нас настоящую опасность. Если у него возникнет хотя бы одно подозрение, он откажется от сделки. И будет вынюхивать все, пока мы все не окажемся у него под колпаком.
— Возможно, он вообще не собирается предлагать нам никакой сделки. Нужно выяснить, на какую наживку он может клюнуть.
— Нам же известно, чего он ждет! Достаточно даже малейшего намека, что мы можем скрещиваться с этими дикарями, и мы уже не сможем влиять на него… и потеряем все.
— Я не ребенок, Инвик, чтобы выслушивать лекции. Я встречусь с ним.
— Значит, ты решился-таки?
— Да. Где он?
— Наверху, с экскурсионной группой.
— А-а… И, конечно, за его состоянием наблюдают. Что он думает о наших созданиях?
— Обычные вещи: они такие толстые, уродливые… вроде карикатур на Чемов.
— Но о чем можно судить по его глазам?
