Говард Лавкрафт - Поиски Иранона
Поздней ночью он зашел в нищую и убогую лачугу старого пастуха, сгорбленного под тяжестью лет. Он всю жизнь пас баранов на каменистом склоне, возвышающемся над болотом из зыбучих песков. Иранон обратился к нему с вопросом, как делал это уже много раз:
- Можешь ты мне сказать, где находится Аира, мраморный и берилловый город, с прозрачной, как хрусталь, рекой Нисра?
Услышав эти слова, пастух долго смотрел на Иранона, словно вспоминая о чем-то давнем и забытом. Он пристально разглядывал каждую черточку на лице Иранона, изучал его золотые волосы с венком из виноградных листьев, его пурпурную мантию. Потом ответил, качая головой:
- О чужеземец! Я много слышал об Аире и других названиях, которые ты произнес сейчас, но с тех пор прошло много лет. Я слышал об этом удивительном городе еще в юности от моего друга детства, сына нищего, который всегда говорил странно и непонятно. Он сочинял длинные рассказы о луне, цветах и западном ветре. Мы смеялись над ним и над его пустыми историями, потому что знали о его настоящем происхождении, хотя он и называл себя сыном короля Аиры. Он был красив, как и ты. Мы считали его немного сумасшедшим. Он ушел совсем молодым, чтобы найти людей, которые бы слушали его песни с удовольствием. Сколько раз он пел мне о далеких странах, которые никогда не существовали в действительности. Он много говорил об Аире, о реке Нисра, о каскаде Кра. Говорил, что правил этими странами, хотя мы знали о нем всю правду. Ведь никогда на Земле не существовало города ид мрамора и берилла, называемого Аирой, не было и людей, которые испытывали бы радость, слушая эти странные и непонятные песни, кроме друга моего детства, Иранона, который исчез.
И тогда в сумерках ночи, когда одна за другой появляются на небе звезды, а луна излучает на болото свой блеклый свет, похожий на тот, который видит из окна младенец, убаюкиваемый матерью, глубокий старик в порванной пурпурной тунике с венком из жухлых и засохших листьев винограда бросился в несущие смерть зыбучие пески. При этом он смотрел прямо вперед, словно перед его взором вставали золотые купола прекрасного и манящего города, где люди смогли бы понять его песни.
В ту ночь прекрасная сказка молодости и красоты античного мира исчезла навсегда.
