Кир Булычев - Голые люди
Господи, подумал я, старина Тильви! Мой старый знакомец, милейший человек! Его свидетельство проливало совершенно новый свет на эти события.
После ухода в отставку Революционного комитета, назначившего его губернатором горного района Танги, он потерял, разумеется, эту хлопотную должность и был направлен командовать батальоном в северный приграничный район, что было явной ссылкой. Но, как бы я политически ни оценивал военное правительство, у меня сохранились симпатии к самому майору.
– Я с ним знаком, – сообщил я Аните Крашевской. В тот же момент я ощутил укол совести – зачем же я был так суров с Геннадием Фроликовым.
Тильви Кумтатон, худощавый, еще молодой человек с темным обветренным лицом и большими умными глазами, поднялся на трибуну. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, попав в столь избранное международное общество, и мне даже хотелось крикнуть ему: «Не робей, Тильви! Здесь твои друзья!»
Но Тильви, разумеется, не увидел меня в зале, где находилось около сотни участников и гостей конференции. Он откашлялся, выпил стакан воды, подвинутый к нему профессором, и сказал, будто отбарабанивал урок:
– По приказу командующего северной зоной отряд под моим командованием в сопровождении двух вертолетов проводил рекогносцировку долины реки Пруи в направлении от поселка Бавон к Гитанскому перевалу. Наша экспедиция была вызвана необходимостью обследовать эти ненаселенные места, так как имелись сведения, что этим путем пользуются контрабандисты опиума.
Тут Тильви Кумтатон поглядел на господина министра просвещения – почетного председателя нашей конференции, как бы сомневаясь, не сказал ли чего лишнего. Министр утвердительно кивнул головой, и Тильви продолжал рассказ:
– Склоны ущелья, по которому протекает река Пруи, покрыты лесом, и потому наблюдение за долиной затруднено. Посадочные площадки для вертолетов отыскать трудно. Наша партия разделилась на две группы. Первая группа продвигалась пешком, погрузив продовольствие на мулов, а вторая страховала ее на вертолетах и обеспечивала разведку трудных участков. На восьмой день пути от поселка Бавон в районе пагоды Трех духов нами была обнаружена небольшая терраса.
Все слушали, затаив дыхание. Мне хотелось задать майору вопрос, не встречал ли он следов пребывания в той долине китайского пилигрима Фу Цзи, однако я понимал, что в этой ситуации мой вопрос вряд ли будет уместен.
– Наземная группа достигла террасы примерно в десять тридцать и остановилась на привал, сообщив нам по рации о своем местонахождении. Вскоре после этого один из солдат, отойдя в сторону, почувствовал, что он находится в кустах не один. Он осторожно раздвинул ветви и увидел неподалеку абсолютно обнаженного дикаря. Солдат ничем не выдал своего присутствия. После того как дикарь отправился далее, солдат проследил за ним. Через несколько метров между зарослями бамбука и обрывом обнаружилась прогалина. В обрыве солдат увидел вход в пещеру, куда и направился дикарь. Солдат затаился в кустах и увидел, как через некоторое время из пещеры вышли два дикаря, вооруженные бамбуковыми копьями, которые отправились на охоту. Солдат вернулся в расположение своего подразделения и доложил о виденном командиру, который немедленно связался со мной по рации…
Директор Матур
В апреле, перед началом дождей, в Лигоне сложилась сложная ситуация. Начинался грандиозный международный конгресс, на который съехалось несколько тысяч профессоров со всего мира. Правительство было в растерянности. Кто-то должен был взять на себя ответственность за мировых знаменитостей. Один не ест свинины, у второго гастрит, у пятого камни в желчном пузыре, восемнадцатый пьет только молоко. В Лигоне не оказалось ни одного человека, который бы взял на себя эту ношу. Кроме меня.
Ко мне приехал сам Кумран Сумасвами, владелец завода прохладительных напитков, лично близкий к высоким кругам, и от имени нации попросил меня пожертвовать собой.
Здесь я должен отвлечься. Некоторые недоброжелатели утверждают, что я не имею лигонского паспорта. Вы можете плюнуть этим сплетникам в лицо. Уже мой папа был натурализованным лигонским гражданином, оставаясь тамилом по национальности, а мой двоюродный дядя Сони, тот самый, который некогда выписал сюда нашу семью из Читтагонга, жестоко пострадал в качестве активного участника национально-освободительного движения, потерпев удар по голове дубинкой наймита британского империализма – полицейского-пенджабца.
Итак, в беседе со мной господин Сумасвами обратился к моему бескорыстному патриотизму и предложил взять подряд на обслуживание конгресса и удовлетворение потребностей иностранных профессоров. После некоторых колебаний, вызванных моей крайней занятостью, я согласился на просьбу высоких инстанций. Таким образом, я сделал еще один шаг на пути накопления положительной кармы и благодеяний для человечества.
Мои обязанности на конгрессе многочисленны и разнообразны. В первую очередь приходится следить за жуликами-официантами, пресекать махинации поставщиков, держать связь с правительством и медицинскими учреждениями – в общем делать так, чтобы, несмотря на все препятствия, честь нашей страны не пострадала [2] .
Находясь в гуще событий, я тем не менее давал волю своей природной любознательности. Должен сказать, что некоторые из профессоров не производили должного впечатления. Порой я слушал глубокомысленные рассуждения какого-нибудь немца об обычаях малайских дикарей и думал: вам бы мой жизненный опыт, профессор! Вас бы кинула жизнь в пасть такому племени! Вы бы сразу забыли о вышивках и циновках, ведь эти дикари куда хитрее нас с вами. Им не заплатишь – сожрут с костями. Заплатишь – ограбят. Им выгодно ходить голенькими, им выгодно, чтобы выжившие из ума старцы писали о них в газетах, а правительство тратило деньги на их просвещение и одежду. На самом деле они все торгуют опиумом, бандитствуют на перевалах и бесстыдно воруют.
И вот, когда профессор Мангучок принялся с трибуны рассказывать о том, что якобы у Гитанского перевала отыскали племя голых лицемеров, я чуть было не сплюнул от отвращения. И должен сказать, что был не одинок.
Еще вчера я заметил в зале заседаний господина Юрия. Господин Юрий – важный работник русского посольства. Мне приходилось с ним встречаться, и мы, полагаю, остались уважающими друг друга джентльменами, несмотря на некоторые разногласия. Следует сказать, что господин Юрий сносно владеет лигонским языком, и, если бы не излишний вес, из-за чего господин Юрий плохо переносит наш тропический климат, я назвал бы его истинным джентльменом, насколько это возможно для человека, не имевшего удачи родиться под властью британской короны.
