Жюль Верн - В XXIX веке
— Следует повернуть Луну…
И с этого дня ученые на заводе Беннета погрузились в изучение механических приемов, с помощью которых можно добиться поворота нашего спутника.
В общем же Фрэнсис Беннет имел основание быть довольным положением дел в «Ирт геральд». Одному из его астрономов удалось определить свойства новой планеты Гандини. Она описывает вокруг солнца орбиту в двенадцать триллионов восемьсот сорок один биллион триста сорок восемь миллионов двести восемьдесят четыре тысячи шестьсот двадцать три метра и семь дециметров за пятьсот семьдесят два года сто девяносто четыре дня двенадцать часов сорок три минуты девять и восемь десятых секунды.
Директор был восхищен такой точностью.
— Великолепно! — воскликнул он. — Поспешите сообщить об этом в бюро репортажа. И пусть дадут сразу в номер. Вам ведь известно, с каким страстным интересом публика относится к астрономическим проблемам.
Покидая зал репортажа, Беннет заглянул туда, где работали интервьюеры, и обратился к одному из них, которому обычно поручались интервью со всякими знаменитостями.
— Вы беседовали с президентом Уилкоксом?
— Да, господин директор, и я сегодня же сообщу в отдел информации, что характер его болезни установлен. Он страдает расширением желудка, необходимо тщательное промывание с помощью особой кишки.
— Отлично! А дело убийцы Чапмена?.. Взяли интервью у присяжных?
— Да. Все они убеждены в виновности Чапмена, и дело не будет представлено на их рассмотрение. Обвиняемого казнят еще до вынесения приговора…
— Отлично!.. Отлично!..
Соседнее помещение представляло собой обширную галерею длиною в полкилометра — она была целиком отведена отделу рекламы, а какую роль играет реклама в газете типа «Ирт геральд», вообразить нетрудно. Объявления приносят ей в среднем по три миллиона долларов в день, и распространяются они совершенно новым способом. Патент на его применение куплен за три доллара у бедняка изобретателя, который, кстати сказать, вскоре умер с голоду. Итак, это гигантские плакаты, отраженные в облаках, видные на огромном расстоянии. Из этой самой галереи тысяча прожекторов беспрерывно направляет свет в небеса.
Но сегодня, войдя в отдел, Фрэнсис Беннет видит, что механики стоят сложа руки возле бездействующих прожекторов. Он спешит узнать, в чем дело. Вместо ответа ему указывают на безоблачную небесную лазурь.
— Да… Ясная погода, — огорченно шепчет Беннет. — Спроецировать воздушные объявления просто не на что. Где же выход? Дождь, если понадобится, можно изготовить… Но нужен не дождь… Нужны облака…
— Да, хорошие, белые облака, — подтверждает главный механик.
— Так вот! Вам, мистер Семюэль Марк, следует обратиться в научную редакцию, в отдел метеорологической службы. Передайте от моего имени что необходимо заняться вопросом искуственных облаков. Нельзя же, в самом деле, зависеть от погоды!
* * *Окончив обход всех отделов газеты, Фрэнсис Беннет направился в приемную, где его ждали послы и полномочные министры государств, аккредитованные при американском правительстве. Господа эти явились к всемогущему директору за советом.
— Чем могу быть полезен, сэр?.. — обратился Беннет к английскому консулу.
— О, «Ирт геральд» может оказать нам неоценимую услугу, — ответил англичанин. — Не поднимет ли ваша газета кампанию в нашу защиту?
— То есть?
— Вы могли бы просто выразить протест против аннексии[15] Великобритании, которую произвели Соединенные Штаты…
— «Просто»! — воскликнул директор, пожимая плечами. — Аннексия, произведенная сто пятьдесят лет назад! Неужели господа англичане никогда не примирятся с тем, что, в силу справедливого круговорота вещей на земном шаре, их страна стала американской колонией? Как могло ваше правительство даже предположить, что я затею столь антипатриотическую кампанию? Это было бы чистейшим безумием!
— Мистер Беннет! Согласно доктрине Монро[16] «Америка — американцам», им должна принадлежать только Америка.
— Однако Англия — всего-навсего наша колония, сударь; одна из прекраснейших колоний! Не надейтесь, что мы когда-либо согласимся отдать ее.
— Вы отказываетесь?
— Отказываюсь! А если будете настаивать, мы можем создать casus belli[17] на основании простого интервью одного из наших репортеров.
— Итак — конец! — прошептал в отчаянии консул. — Соединенное Королевство,[18] Канада и Новая Британия[19] принадлежат американцам, Австралия и Новая Зеландия — независимы… Что же осталось из того, что некогда было Англией?.. Ничего!..
— Ничего? — с возмущением воскликнул Беннет. — Вот еще новости! А Гибралтар?[20]
* * *Пробило двенадцать. Директор «Ирт геральд» сделал жест, означавший конец аудиенции, вышел из зала и, усевшись в катящееся кресло, через несколько минут оказался уже в столовой, расположенной на расстоянии километра, в противоположном конце здания.
Стол накрыт; Фрэнсис Беннет занимает свое место. Под рукой миллиардера несколько кранов, а прямо перед ним — зеркало фонотелефота, отражающее сейчас столовую в его парижском особняке. Несмотря на разницу во времени, мистер и миссис Беннет сговорились завтракать в один и тот же час.
Что может быть приятнее, чем оказаться наедине друг с другом, невзирая на расстояние, и беседовать с помощью фонотелефота?
Но парижская столовая пуста.
«Эдит, наверное, запоздала, — говорит себе Беннет. — О, женская пунктуальность! Во всем прогресс. Только не тут!»
Увы, можно ли оспорить эту истину? Директор поворачивает один из кранов.
Как и все состоятельные люди нашего времени, Беннет, отказавшись от домашней кухни, стал абонентом солидного общества «Питание на дому». По сложной сети пневматических труб общество доставляет клиентам множество самых разнообразных блюд. Система обходится, разумеется, недешево, но зато еда отменная, а главное, можно избавиться от невыносимой породы домашних поваров и поварих.
Итак, магнату пришлось завтракать в одиночестве, что его несколько огорчило. Он уже допивал кофе, когда миссис Беннет, вернувшись домой, показалась в зеркале.
— Откуда ты, дорогая Эдит? — поинтересовался Беннет.
— Как? — произнесла супруга. — Ты уже позавтракал? А я прямо от модистки. Шляпы в этом сезоне восхитительны! Это даже не шляпы, а целые соборы! Я, верно, несколько задержалась…
— Да, дорогая, немного.
— Тогда иди, мой друг… Вернись к своим занятиям. Мне предстоит еще один визит — к портному.
