Роберт Силверберг - Торговец индульгенциями
– На Стену было бы лучше, - сказал старик. - Там бы сразу поняли, что она не годится для тяжелой работы, и нашли бы что-нибудь полегче. Но Пятый район… Оттуда живыми не возвращаются.
Я спросил:
– Вам известно, что такое Пятый район?
– Зона медицинских экспериментов… И еше эта пометка, Т.Н.У. Я знаю, зачем ее ставят.
Женщина снова начала плакать. Я не мог ее осуждать. Т.Н.У. означает «тест на уничтожение». Существа хотели установить, сколько работы мы в состоянии выполнить, и решили, что единственный способ - пропускать нас через проверки, показывающие предел физических возможностей.
– Я погибну, - сквозь рыдания кричала она. - А мои дети?
– Вы знаете, что такое индульгентщик? - спросил я у мужчины.
Мгновенная взволнованная реакция: дыхание перебилось, глаза блеснули, голова резко вскинулась. Столь же быстро волнение исчезло, уступив место отчаянию.
– Все они обманщики, - пробормотал он.
– Не все.
– Откуда мне знать? Берут деньги, а взамен - пустышка.
– Вы же знаете, что это неправда. Бывает так, бывает иначе. Словом, за три тысячи долларов я могу убрать Т.Н.У из ее уведомления. Еще за пять могу сделать освобождение от работы до времени, когда ее дети пойдут в старшие классы.
Сентиментальность. Скидка в 50 процентов - а я даже не проверил его счета. Сначала мне показалось, что этот ее отчим - миллионер. Но тогда бы он добывал индульгенцию, а не сидел в Першинг-сквере.
Он смерил меня долгим, внимательным, недоверчивым взглядом - обывательская практичность взяла свое. Спросил:
– Как нам убедиться в этом?
Можно было ответить, что перед ними король в своей профессии, лучший из всех индульгентщиков, гениальный хакер с магической хваткой, который может войти в любой компьютер и заставить его плясать под свою дудку. И это было бы чистой правдой. Но я сказал одно: они должны решать сами, а я не могу предъявить никаких удостоверений и рекомендаций, но если он пожелает, могу все сделать, хотя, с другой стороны, мне все равно, если его дочь останется при своем Т.Н.У.
Они отошли в сторону и минуту посовещались. Вернулись. Он молча отвернул рукав и подставил свой имплантант. Я проверил его кредитный счет: 30 штук. Восемь переправил на свои счета - половину на счет в Сиэтле, половину на лос-анджелесский. Затем взял запястье женщины - оно было не толще двух моих пальцев, - вошел в ее компьютер и внес туда индульгенцию, которая спасала ей жизнь. Для пущей уверенности дважды проверил надежность записи - ведь можно обмануть клиента совершенно случайно. Правда, со мной такого еще не бывало, но я не хотел, чтобы эта клиентка стала первой.
– Уходите, - сказал я. - Поезжайте домой. Ваши ребятишки проголодались.
– Если бы я могла вас отблагодарить…
– Мой гонорар уже в банке. Уходите. Если повстречаемся, не здоровайтесь.
– Это сработает? - спросил старик.
– Вы сказали, у вас есть друзья, которые кое-что могут. Обождите семь дней, затем сообщите в банк данных, что дочь потеряла уведомление. Получите новое и попросите своих приятелей его декодировать. Тогда и убедитесь.
Думаю, он не поверил. Думаю, он был почти уверен, что я отжулил четверть того, что старик накопил за долгую жизнь. Его глаза сверкали ненавистью. Что ж, мне не привыкать. Через неделю узнает, что я действительно спас жизнь его падчерице, и рванет в сквер, чтобы извиниться за свое гнусное отношение ко мне. Но тогда я буду уже не здесь, а далеко-далеко.
Они потащились к восточному выходу из парка, раза два останавливались и оглядывались, словно я мог обратить их в соляные столбы.
Этих заработков мне должно было хватить на неделю, которую я собирался провести в Л.-А. Однако я стал оглядываться, надеясь подработать еще немного. И зря.
Этот клиент был настоящей серой мышкой - из тех людей, которых вы ни за что не выделите в толпе: серые редеющие волосы, кроткая, извиняющаяся улыбка. Но в глазах некое сияние. Не помню, то ли он первым заговорил со мной, то ли я с ним, но и минуты не прошло, как мы стали обиняками прощупывать друг друга. Он сказал, что живет в Сильвер-Лейк. Я ответил безразличным взглядом. Откуда мне знать всю эту кучу лос-анджелесских пригородов? Он добавил, что приехал, чтобы встретиться кое с кем в доме правительства на Фигероа-стрит. Очень хорошо: видимо, подает апелляцию. Клиент?
Затем он пожелал узнать, откуда я прибыл.
– Путешествую, - сообщил я. - Ненавижу сидеть на одном месте _ Чистая правда. Мне необходимо пиратствовать, иначе я рехнусь, но если стану работать в одном месте, то фактически приглашу полицию выйти на мой след, и тогда все, мне конец. Этого я ему не сказал. Ответил: - Приехал из Юты вчера вечером. До того был в Вайоминге. Может, поеду в Нью-Йорк. - И то, и другое, и третье было ложью.
Он взглянул на меня так, словно я собрался на Луну. Здешние не часто выбираются на Восток. В наше время большинство никуда не ездит.
Зато он понял, что у меня есть пропуск либо я могу каким-то образом получить его. Именно это он и хотел вызнать. Минуты не прошло, а мы уже приступили к делу.
Он сказал, что вытянул новое направление на работу - шесть лет, мелиорация соляных залежей около Моно-Лейка. Народ мрет, как мухи.
Чего он хочет? Направления в пристойное место, вроде Отдела эксплуатации и развития, непременно внутри Стены, предпочтительно в каком-нибудь округе у океана, где воздух чист и прохладен.
Я назвал цену, и он без колебаний согласился.
– Давайте свое запястье, - велел я.
Он протянул мне правую руку, вверх ладонью. Пластинка имплантанта у него была установлена на обычном месте - бледно-желтая, но более округлая и с чуть более гладкой поверхностью, нежели стандартные. Я не придал этому значения. Приложил свою руку к его руке, как делал тысячу раз до того. Запястье к запястью, контактная зона к контактной зоне. Наши биокомпьютеры соединились, и я мгновенно понял, что попал в беду.
Люди имплантировали биокомпьютеры лет 40 назад - во всяком случае, задолго до вторжения Существ, - и большинство принимает их как данность, вроде следов от прививок оспы. Используют компьютеры в тех целях, для которых они предназначены, и секунды лишней о них не думают. Для обычных людей биокомпьютер - всего лишь бытовой инструмент, вроде ложки или лопаты. Надо иметь психологию хакера, чтобы превратить свой биокомпьютер в нечто большее. Поэтому, когда явились Существа, и подмяли нас, и заставили возводить стены вокруг наших городов, люди в большинстве повели себя просто как овцы, как стадо - позволили себя огородить и вежливенько оставались внутри ограды. Теперь свободно передвигаться можем только мы, хакеры; только мы умеем манипулировать большими компьютерами, с помощью которых нами управляют Существа. Нас немного. И я сразу определил, что попался на удочку хакера.
