Джек Вэнс - Эмфирио
Дугальд с возмущением уставился на Фрея. Фантон рассмеялся: «Лишен всякой воли? Как бы не так!»
Фрей погладил продолговатый подбородок: «Подозреваю, что это пожелание — следствие чисто логического умозаключения и не носит эмоционального характера». Он обратился к Тарвоку: «Не так ли?»
Узник кивнул.
Фрей едва заметно улыбнулся: «После подключения седьмого домена ты сможешь искажать факты».
«У меня нет никакого желания притворяться. Напротив, я хотел бы, чтобы вы узнали всю правду».
Фрей подошел к пульту и повернул седьмой переключатель. Кружок индикатора рассеялся туманом черных капель. Гил Тарвок издал мучительный стон. Фрей занялся приборами — капли начали стекаться. В конце концов пятно на экране приобрело прежние размеры.
Тарвок молча висел на дыбе. Наконец он сказал: «А теперь вы меня убьете».
«Конечно. Разве ты заслуживаешь лучшего?»
«Заслуживаю».
Фантон не выдержал: «Зачем же ты причинил столько зла тем, кто не сделал тебе ничего плохого? Зачем? Говори! Зачем?»
«Зачем? — закричал в ответ Гил Тарвок. — Затем, что я хотел чего-то добиться! Хотел, чтобы жизнь не прошла даром, хотел оставить след во времени и пространстве! Разве справедливо, что человек родится, живет и умирает без последствий, как стебель травы на холмах Данкума?»
Фантон горько рассмеялся: «Чем ты лучше других? Я тоже проживу свою жизнь и умру, ничего не изменив во Вселенной. И никто не запомнит ни тебя, ни меня».
«Каждому свое. Я — это я! — заявил Гил Тарвок. — Меня такое положение вещей не устраивает».
«У тебя есть все основания для недовольства, — мрачно усмехнулся лорд Дугальд. — Через три часа тебя изгонят, и ты замолчишь навсегда. Говори же. Пользуйся последней возможностью».
Глава 2
Гил Тарвок впервые заглянул в лицо судьбе, когда ему исполнилось семь лет. По случаю дня рождения отец привел его на представление странствующего театра. Обычно рассеянный и отстраненный, на этот раз отец почему-то не забыл о знаменательной дате, и они отправились на ярмарку пешком. Гил предпочел бы проехаться в капсуле Обертренда, но Амианте, по непонятным Гилу причинам, отказал ему в таком удовольствии, и они побрели на север по улицам старого Вашмонтского района мимо решетчатых каркасов дюжины башен, поддерживающих поднебесные обители лордов. Через некоторое время они оказались на северном пустыре Восточного посада, где разбили веселые шатры «Перипатетические аттракционы» Шпанбруса.
Плакат на ротонде гласил: «Чудеса Вселенной! Полная приключений, но безопасная, дешевая и комфортабельная экскурсия — редкая возможность познакомиться с пленительными и поучительными зрелищами шестнадцати миров, воссозданными с мастерством и пристрастием!» Предлагались также представления труппы живых дамарских марионеток, диорама, иллюстрирующая самые примечательные события из истории Хальмы, ксенопарк инопланетных существ, их чучел и симулякров, комический балет «Ниэйзери», салон чтения мыслей, где выступал таинственный землянин по имени Падух, игровые стойла, передвижные прилавки торговцев закусками и напитками, лотки с мишурой и сувенирами.
Гил вертел головой и спотыкался, заглядываясь то на одно, то на другое диво, в то время как Амианте с терпеливым безразличием протискивался через толпу. Толпа состояла главным образом из амбройских иждивенцев, хотя встречались и простолюдины с окраин Фортинона, а также, гораздо реже, приезжие специалисты из Борределя, Сожа и Клоста; иностранцев можно было распознать по кокардам, позволявшим временно получать талоны на соцобеспечение. Время от времени попадались гаррионы — карикатурные твари в человеческих ливреях; их присутствие однозначно свидетельствовало о том, что в толпу простонародья затесались переодетые лорды.
Прежде всего Гил и Амианте посетили ротонду, чтобы испытать суррогат путешествия по инопланетным просторам. Им показали Птичью битву при Слоо на Мадуре, аммиачные бури Файяна, загадочно манящие дали Пяти Миров. Гил непонимающе взирал на странные картины, проплывавшие перед глазами — чересчур незнакомые, чересчур гигантские, порой чересчур дикие для восприятия. Амианте смотрел на ландшафты далеких планет с едва заметной улыбкой иронического сожаления. Таким, как Амианте, дорога в космос была закрыта — никогда ему не удалось бы накопить талоны даже на трехдневную экскурсию по Дамару. Прекрасно это понимая, он, по-видимому, оставил всякую надежду вырваться из Фортинона.
Покинув ротонду, они прогулялись по павильону голографических диорам, запечатлевших легендарных любовников прошлого — лорда Гутмора с Горной Дикаркой, Медье и Эстаза, Джеруну и Джерана, Урсу Горгонью и Лядати Метаморфа, дюжину других парочек в колоритных старинных костюмах. Гил непрерывно задавал вопросы, но Амианте по большей части уклонялся, отделываясь поверхностными замечаниями: «История Хальмы уходит корнями в незапамятные времена и чрезвычайно запутана; достаточно сказать, что все эти нарядные фигуры — персонажи легенд и небылиц».
Из павильона Амианте и Гил перешли в кукольный театр,[1] где плясали и кувыркались, носились по сцене, щебетали и пели карликовые существа в масках, представлявшие пьесу под названием «Добродетельная верность идеалам — надежный и скорейший путь к финансовой независимости». Как завороженный, Гил следил за перипетиями Марельвии, дочери простолюдина-волочилыцика из Фёльгера, района металлистов, танцевавшей на улице и привлекшей благосклонное внимание престарелого развратника лорда Бодбозла, могущественного владетеля двадцати шести энергетических феодов. Старый Бодбозл соблазнял Марельвию резвыми комическими скачками, фейерверками и декламациями, но та отказывалась стать его фрейлиной, твердо настаивая на законном бракосочетании с нотариально заверенной безотзывной передачей в ее владение четырех отборных феодов. Бодбозл согласился, но с тем условием, что Марельвия сперва посетит его замок и пройдет курс обучения манерам, подобающим будущей леди, а также навыкам, необходимым для самостоятельного управления финансовыми активами. Доверчивую Марельвию умыкнули на гамаке-самолете в заоблачную обитель старого Бодбозла на высокой башне посреди Амброя, где похотливый магнат немедленно приступил к растлению невинной дочери пролетария. Марельвии пришлось претерпеть многочисленные и разнообразные злоключения, но в последний момент, когда ничто уже, казалось, не могло предотвратить ее падение, из окна в светлицу спрыгнул, сопровождаемый звонким каскадом осколков, юный возлюбленный Марельвии, Рудель, отважно взобравшийся по фермам и перекладинам древней башни. Мигом расправившись с дюжиной охранников-гаррионов, Рудель пригвоздил к стене хнычущего лорда, в то время как Марельвия исполнила злорадный торжествующий танец, сопровождающийся курбетами и сальто-мортале. Вынужденный спасать свою шкуру, Бодбозл уступил молодым людям шесть феодов в центре Амброя и космическую яхту в придачу. Счастливая парочка, финансово независимая и снятая с учета Собесом, весело отправилась в свадебное путешествие по Ойкумене, оставив с носом дряхлого лорда, кряхтящего и потирающего заслуженные синяки...
