Евгений Лукин - Семь тысяч Я
– А кто это там влез на левый фланг в панцире? – осведомился захвативший командование бритый ветеран. – Штрафник, что ли?
Ему объяснили, что я новичок и в панцирь влез по незнанию.
– Ага… – сказал командир. – Значит, для тех, кто в этот отряд еще не попадал или попадал, но давно: задача наша чисто вспомогательная. Конница противника будет прорываться по равнине, там их встретят первая и вторая баталии. Ну это вы и так знаете… А нам, орлы, нужно заткнуть брешь между оврагами и рощей. Значит, что? Значит, в основном земляные работы, частокол и все такое прочее…
Не снимая кольчужной рукавицы, он взял в горсть висящую поверх панциря ладанку и поднес к губам.
– Докладывает двадцать третий. К маршу готовы.
– Начинайте движение, – буркнула ладанка моим голосом, и командир снова повернулся к строю.
– Нале… уо!
Строй грозно лязгнул железом.
* * *Как и предсказывал хриплый, плечи я стер еще во время марша. К концу пути я уже готов был малодушно нажать кнопку моего «минихрона» и, вернувшись, доложить шефу, что переоценил свои возможности. Однако мысль о сетке из витого капрона, в которой я оказался сегодня утром, заставила меня стиснуть зубы и продолжать марш.
– Стой!
Колонна остановилась. Справа – заросли, слева – овраги.
– Перекур семь минут…
Строй смешался. Человек пятнадцать отошли в сторонку и, достав из шлемов сигареты, закурили. Я обратил внимание, что среди них были воины самого разного возраста. Из этого следовало, что годика через три я от такой жизни закурю, потом брошу, потом опять закурю. И так несколько раз.
Броню мне разрешили снять. Пока я от нее освобождался, перекур кончился. Стало шумно. В рощице застучали топоры, полетели комья земли с лопат. Меня как новичка не трогали, но остальные работали все. Задача, насколько я понял, была – сделать гиблое для конницы место еще более гиблым. Темп в основном задавали воины пятого года службы. Сияя жизнерадостными оскалами, они вгрызались в грунт как экскаваторы, успевая при этом страшно орать на неповоротливых салажат в байданах. «Старики» спокойно, не торопясь орудовали саперными лопатками. И все это был я. Причем даже не весь, а только крохотная часть меня – каких-нибудь человек сорок. А там, за тем холмом, на равнине, развертывалась, строилась и шла колоннами основная масса – сотни и тысячи…
Рвы были вырыты, частоколы вбиты. На бугре выставили наблюдателя, в рощице – двоих. Потом достали свертки и принялись полдничать. Я, понятно, ничего с собой захватить не догадался, но мне тут же накидали бутербродов – больше, чем я мог съесть.
– Здесь еще спокойно… – вполголоса говорил один салага другому. – Окопался – и сиди. А вот в первой баталии пахота…
– В первой – да… – соглашался со вздохом второй. – Я на прошлой неделе три раза подряд туда попадал. Набегался – ноги отламываются. Сдал кладовщику байдану, шлем, выхожу на улицу, чувствую – шатает… Ну, думаю, если и завтра опять в первую! Нет, повезло: на переправу попал…
– Ну, там вообще лафа…
– Никак спит? – тихо, с любопытством спросил кто-то из «стариков».
Все замолчали и повернулись к воину, который действительно задремал с бутербродом в руке.
– Во дает! Ну-ка тюкни его легонько по ерихонке…
Один из бородачей, не вставая, подобрал свое огромное копье и, дотянувшись до спящего, легонько тюкнул его по навершию шлема тупым концом древка. Тот, вздрогнув, проснулся и первым делом уронил бутерброд. Остальные засмеялись.
– Солдат спит, а служба идет, – тут же съехидничал хриплый. Голос он, однако, при этом приглушил.
– Виноват, братцы… – Проснувшийся протер глаза и со смущенной улыбкой оглядел остальных. – Тут, понимаете, какое дело… Женился я вчера…
Сидящий рядом воин вскочил с лязгом.
– Согласилась? – ахнул он.
– Ага… – подтвердил проснувшийся. Лицо его выражало блаженство и ничего кроме блаженства.
Вскочивший набрал полную грудь воздуха, словно хотел завопить во всю глотку «ура!», но одумался, выдохнул и сел. Лица у этих двух сияли теперь совершенно одинаково. Зато хриплый был сильно озадачен.
– Погоди, а на ком?
– Да ты ее еще не знаешь…
Бородачи наблюдали за происходящим со снисходительными улыбками. А вот на лицах «молодых» читалось явное неодобрение.
– Додумался! – пробормотал один из них. – Военное время, а он жениться!.. Дурачок какой-то… На беду слова его были услышаны.
– Голосок прорезался? – зловещим шепотом спросил, оборачиваясь, сильно небритый «старик». – Зубки прорезались? Это кто там на «дедов» хвост поднимает? А ну встать! Первый, второй, третий год службы! Встать, я сказал! Вы у меня сейчас траншею будете рыть – от рощи и до отбоя!
«Молодые» поднялись, оробело бренча железом. Небритый подошел к новобрачному и положил руку в кольчужной рукавице на его стальное плечо.
– А тебе я, друг, так скажу, – задушевно проговорил он. – Хорошую ты себе жену выбрал. Кроме шуток.
Сидящий в сторонке командир отряда скептически поглядел на него и, вздохнув, отвернулся.
* * *К часу дня подошла разведка противника.
Человек двадцать конных в голых «яко вода солнцу светло сияющу» доспехах подъехали к выкопанному нами рву. Я и еще несколько салажат в байданах, как наиболее уязвимая часть нашего воинства, были отведены в заранее подготовленное укрытие и теперь с жадным любопытством следили поверх бруствера за развитием событий.
Постарел авантюрист, осунулся. Я имею в виду того, что командовал их отрядом. Ударив саврасую лошадь длинными шпорами, он выехал вперед и долго смотрел на заостренные колья, вбитые в дно рва.
– Пес! – бросил он наконец с отвращением. – Успел-таки…
Он поднял глаза. Перед ним с того края рва грозно топорщился так называемый «ёж». «Молодые» подтянулись, посуровели, руки их были тверды, лезвия алебард – неподвижны.
– А почему у него лошадь саврасая? – шепотом спросил я одного из салажат. – Была же белая…
Действительно, лошади под противником были и той, и другой масти.
– Белая во время атаки шею свернула, – также шепотом пояснил салажонок. – Да ты сам сегодня увидишь – покажут…
– Предлагаю пропустить нас по-хорошему! – раздался сорванный голос старшего всадника. – Имейте в виду: сейчас сюда подойдет еще один отряд в пятьдесят клинков…
– Да хоть в сто… – довольно-таки равнодушно отозвался с этого края рва наш командир.
Мой противник оскалился по-волчьи.
– Ты вынуждаешь меня на крайние меры, – проскрежетал он. – Я вижу, придется мне завтра прихватить сюда…
– Пулемет, что ли?
– А хоть бы и пулемет!
– Прихвати-прихвати… – невозмутимо отозвался командир.
