Макнайт Малмер - Гроза
Неописуемый ужас сковал грудь женщины, глаза расширились, округлились, потемнели, словно у испуганного оленя. Сундук, ее старый сундук, стоявший у стены, был чуть приоткрыт, и из образовавшейся щели струился тот самый лучик света, который смущал своей яркостью мрачную мглу подвала.
Как загипнотизированная, она подошла ближе. Подумаешь, еще один ничего не значащий предмет, вроде того конверта на столе, видения лица в окне, открытой двери. Чего это ей так уж бояться?
Но она знала, более того - была уверена в том, что еще раньше накрепко захлопнула сундук, положив в него две или три шубы, тщательно завернув их в газеты, чтобы уберечь от моли.
А теперь крышка сундука оказалась приподнята примерно на два-три сантиметра. И свет поблескивал именно оттуда.
Она откинула крышку.
Долго не отрывала женщина взгляда от его содержимого, стараясь, чтобы каждая деталь увиденного запечатлелась в мозгу подобно лучу света, отраженному от объекта и зафиксированному на фотопленке; чтобы все представшее взору оказалось отпечатанным навеки и никогда не подверглось забвению.
В тот момент она не могла пошевелить ни единым мускулом. Словно черным плащом окутал ужас, остановил дыхание, сковал все члены.
Затем ее лицо потеряло свои прежние очертания, растворилось в бесформии. Она грохнула крышку сундука и, как безумная, бросилась наверх по лестнице.
И снова ее грудь разрывали глубокие, душащие, вонзающиеся в легкие рыдания. Она захлопнула дверь со стуком, потрясшим все здание, затем повернула ключ. Задыхаясь, схватила один из крепких кленовых стульев, что стоял у кухонного стола, и непослушными руками подоткнула его под ручку двери.
Ветер вонзил в дом свои зубы и затряс его, как собака полудохлую крысу.
Первым ее желанием было бежать из этого дома. Но едва она приблизилась к входной двери, в памяти возник образ лица, увиденного в окне.
А вдруг оно не пригрезилось? Вдруг это был лицо убийцы - того самого убийцы, который поджидал ее в грозу, готовый наброситься из-за спины в темноте?
Она рухнула в кресло, все ее тело сотрясала дрожь. Она не могла оставаться в этом доме - не могла, покуда там лежит это. Но и не могла найти в себе сил уйти. Всем своим существом она звала Бена. Он придумает, что сделать в этой ситуации. Закрыла глаза, снова открыла, отчаянно потерла их. И снова увиденная картина всплыла в сознании, словно протравленная кислотой. Волосы обмякли, распустились над лбом, рот неузнаваемо искривился от ужаса.
В ее сундуке лежало скрюченное тело женщины.
Лица она не видела - голова была загнута куда-то вниз, под мышку, поверх которой раскинулся веер белокурых волос. И кругом красное платье. Одна рука покоилась на краю сундука, средний палец украшал мужской перстень с печаткой; поднявшийся лев, сжимавший в передних лапах бриллиант.
Именно этот камень и отражал замеченный ею отблеск света; одинокий луч тусклой лампы в дальнем углу подвала высветил этот перл и заставил его светить наподобие маяка.
Никогда ей не забыть увиденного, не стереть в своей памяти того, как выглядела та женщина - бледную, почти светящуюся плоть ее рук, согнутые в коленях, прижатые к краю сундука и покрытые мягко отсвечивающим тонким шелком ноги, закрывающие лицо пряди волос.
Она дрожала, словно в лихорадке, даже прикусила язык и теперь прижала ладонь к челюсти, чтобы хоть как-то остановить эту пляску зубов Солоноватый привкус крови немного успокоил ее, она даже попыталась заставить себя действовать рационально, по какому-то плану, однако осознание того факта, что все это время она пребывает в заточении наедине с телом мертвой женщины, напрочь сокрушало все попытки взять себя в руки.
Она плотнее запахнула жакет, стараясь избавиться от завладевшего ее телом ощущения могильного холода. Постепенно и очень медленно в ее мозгу стала зарождаться иная, отличная от осознания собственно смерти и убийства мысль.
В голове возникало понимание того, что появлению тела в подвале предшествовала определенная цепь фактов, а значит...
Сюда прибудет полиция.
Поначалу эта мысль показалась ей успокоительной: крупные дюжие мужчины в синей форме извлекут этот предмет из подвала, унесут с собой, так что ей не будет никакой необходимости в дальнейшем вспоминать про его существование.
Но потом она поняла: ведь это же ее подвал - ее и Бена, а полицейские всегда так подозрительны и недоверчивы.
Вдруг они подумают, что она убила ее? Сможет ли она убедить их в том, что никогда раньше не видела эту женщину?
Или подумают, что ее убил Бен? Увяжут друг с другом эти письма в белых конвертах, деловые отлучки Бена, ее отъезд к сестре, в организации которого Бен оказал такое активное содействие, и на основании всего этого сделают вывод о его двойной жизни? Станут настаивать на том, что женщина эта была отвергнутой любовницей Бена, всюду преследовавшей его и тем самым заставившей в порыве отчаяния убить ее? Что и говорить, фантастическая получалась версия, хотя полиция вполне может ухватиться и за нее.
Может, это точно.
Внезапно ее охватила новая волна паники. Надо убрать мертвую из подвала, спрятать где-нибудь. Полиция не должна найти какую-то связь между телом и этим домом.
Убитая женщина была очень крупной, так что ей не удалось бы даже сдвинуть ее с места.
Ее желание поскорее увидеть Бена переросло в отчаянную потребность. Ну когда же он придет домой?! Приходи и убери это тело, спрячь его где-нибудь, чтобы полиции не вздумалось искать связь между ним и их домом! У Бена хватит сил сделать это.
Но даже если бы она сама могла перенести тело, вряд ли она осмелилась бы на подобный поступок. Ведь где-то снаружи бродит преступник - реальный или мнимый. Как знать, вдруг дверь подвала оказалась открытой не случайно. А если даже и так, кто знает, вдруг убийца посчитал это добрым знаком судьбы и воспользовался сложившейся ситуацией, чтобы взвалить вину за содеянное на невинные плечи Уилсонов.
Продолжая трястись, она присела на корточки. Ей казалось, что вокруг нее сомкнулись зубья громадной ловушки: на одной стороне гроза и безмолвный телефон, на другой преступник и это застывшее, скрюченное тело в сундуке. А она сидит внутри дома, совершенно беспомощная...
Словно чтобы еще более усугубить это ее состояние, ветер с удвоенной яростью набросился на дом, и на дорогу с ужасающим грохотом свалилось сломанное дерево. До нее донесся звон разбиваемого стекла.
Ее дрожащее тело напряглось как натянутый лук. Может, это убийца пытается проникнуть внутрь? Она заставила себя встать и медленно обошла окна первого этажа, даже заглянула на второй - все они были целы и невредимы и стойко отражали яростные атаки дождя.
