Евгений Войскунский - Ур,сын Шама. Фантастический роман
— К тебе блондинка прицепилась. Значит, на пять дней?
— Да, на пять дней.
— Ну, счастливого плавания, Валера. — Она улыбнулась.
— Спасибо, — сказал он, сразу повеселев.
Никогда не поймешь, что на уме у этих женщин.
«Севрюга», маленькое суденышко, переделанное из военного катера «морского охотника» времен Отечественной войны, — плавно покачивалось у причала Института физики моря.
Валерий Горбачевский с рюкзаком на плече сбежал по сходне на палубу и был встречен оглушительным «смирно». Костя Федотов, старшина «Севрюги», бывший военный моряк, облаченный в тельняшку без рукавов и синие сатиновые трусы, стоял возле надстройки, прикрыв голову левой рукой, а правой отдавая честь. Из радиорубки выкатился парень в плавках, заросший дремучим черным волосом, и застыл, выпятив живот. Третий член экипажа высунулся из моторного отсека, сонно помигал на Валерия, сдернул с головы серый берет, подбросил его, поймал и скрылся.
— Товарищ адмирал! — гаркнул Федотов. — Разрешите доложить: линейный корабль первого класса «Вобла»… прошу прощения — «Севрюга»…
— Довольно хохмить, — прервал его Валерий и шлепнул Федотова по руке, отдающей честь; затем он ткнул радиста пальцем в живот, отчего тот крякнул и согнулся. Валерий часто выходил в море на «Севрюге» и был на дружеской ноге с ее экипажем, однако в роли начальника экспедиции он появился впервые, чем и объяснялась почетная встреча. — Так, — сказал он, сдвинув брови к переносице и придав таким образом лицу необходимую начальственную строгость. — Будем крепить вьюшки с кабелем.
— Арташес! — крикнул Федотов, грозно вращая белками. — Аврал! Свистать всех наверх, вьюшки крепить!
Волосатый радист сорвался с места и, высоко подкидывая ноги, побежал к вьюшкам, пробежал мимо и, сделав несколько кругов по палубе, вернулся к исходному пункту.
На этом церемония встречи начальника экспедиции закончилась. Вьюшки были закреплены. «Севрюга» на малых оборотах отошла от причала и взяла курс на Чертово городище.
Всю дорогу шли светлой лунной ночью. Покачивало. Валерий безмятежно спал в кубрике и видел во сне, как начальник отдела Грушин бегает в одних плавках по институтским коридорам и кричит дурным голосом: «Свистать всех наверх!»
Под утро Федотов разбудил его и сказал:
— Пять миль до городища. Стопорить моторы?
— Да, конечно.
Валерий взбежал по крутому трапу наверх. Был тот тихий час, когда море, присмирев, готовилось упруго вытолкнуть из-за горизонта огненный мяч солнца. Восток уже пылал оранжевым и красным светом. В воздухе была разлита плотная тишина.
Радист Арташес, исполнявший по совместительству обязанности кока, позвал завтракать. Валерий наполнил пластмассовую кружку чаем и обратился к команде с речью.
— Товарищи! — сказал он. — В последнее время в данном районе проходящими судами обнаружены случаи непонятной вибрации верхних слоев воды, настолько значительной, что отмечен случай поломки гребного вала…
Команде «Севрюги» это было известно, но все с уважением слушали, как начальник ловко перекладывает человеческую речь на нудный канцелярский язык.
— Во избежание аварии, — продолжал Валерий, покрывая бутерброд толстым слоем консервированного паштета, — все время пребывания в зоне вибрации мы будем находиться под парусами.
— Правильно, — одобрил моторист Володя Ткачев. — Чего зря моторесурсы бить.
— Тебе лишь бы сачковать, — заметил Федотов.
Валерий аккуратно прикрыл паштетный слой вторым ломтем хлеба и откусил большой полукруг, для чего ему пришлось открыть рот на угол, предельный для челюстного сочленения.
— Вовово виваия вувет, — сказал он с набитым ртом. — Возможно, вибрация будет обнаружена не сразу, — продолжал он, прожевав, — поэтому мы будем крейсировать в зоне и выжидать. Поскольку характер и свойства вибрации пока не уточнены, купание воспрещается.
— А рыбу ловить? — спросил Арташес.
— Рыбу? — Валерий немного подумал. — Рыбу можно.
После завтрака подняли паруса, и «Севрюга» медленно с легким утренним ветерком двинулась к загадочному месту. Море было спокойно. Солнце, поднявшись над горизонтом, мягко золотило зеленоватую поверхность воды.
Ходили взад и вперед короткими галсами. Потом догадались лечь в дрейф: надоело делать поворот за поворотом. «Севрюга», мало приспособленная к роли парусного судна, не хотела подчиняться. Наконец нашли такое положение парусов, при котором грот и кливер уравновешивали друг друга, и «Севрюга» начала описывать короткие дуги «туда и сюда», чуть отходя под ветер.
Команда освободилась. Первым делом освежились забортной водой, поливая друг друга из ведра. Затем Арташес притащил удочки, и все четверо, свесив босые ноги за борт, приступили к лучшему в мире препровождению времени. Вполголоса рассказывали анекдоты из жизни рыболовов. Несколько раз Валерий перевешивал датчики, опущенные на кабеле в воду, взглядывал на приборы — они пока не обнаруживали никаких колебаний.
Вибрация началась в полдень. Корпус «Севрюги» вдруг затрясся мелкой дрожью. Штаги и ванты заныли так надсадно, что у Валерия заболели зубы. Арташес зажмурился и заткнул уши пальцами.
Каждая деталь катера, казалось, издавала свой звук, и эти звуки сливались в дикую и весьма неприятную какофонию.
Валерий кинулся к приборам. Рычажок самописца чертил на медленно ползущей графленой ленте узкие зигзаги.
— Валера! — позвал Федотов. — Глянь, что делается!
Вода вокруг катера была в серебряных пятнах: рыба, оглушенная или убитая, всплывала на поверхность брюхом кверху. Оглушенная или убитая? Это было очень важно.
— Черпак! — крикнул Валерий.
Федотову удалось начерпать десятка два рыб и вывалить их в бачок с морской водой. Через несколько минут крупные рыбы начали плавать, тычась мордами в стенки бачка. А мелочь, оглушенная насмерть, так и не проявила признаков жизни.
— Что это та-та-такое? — спросил Федотов, стуча зубами.
— По-моему, ультразвук. — Валерий снова подошел к прибору.
Да, колебания были явно ультразвуковые. Невидимые и неслышимые, доступные только чуткому слуху приборов, они заставляли «Севрюгу» трястись мелкой дрожью, которую колебания всех частей катера превращали в слышимые звуки.
— Откуда эта музыка? — спросил Федотов.
Валерий дернул плечом, глядя, как тянется из-под пера по графленой ленте мелкий фиолетовый зигзаг. Частота не была постоянной, она беспрерывно менялась. Валерий пытался найти какую-то закономерность. Сначала это ему не удалось, но, когда он просмотрел запись за полчаса, ему показалось, что он улавливает повторение.
