Юрий Бурносов - Мессия должен умереть
Смерть Иоанна Крестителя встретила Иисуса неожиданно. Когда человек, который рассказал ему об этом печальном событии, ушел, Иисус сел в тени деревьев и заплакал, а ученики растерянно толклись в отдалении, не зная, что же делать.
И в этот день я решился наконец заговорить с ним. Выбрав момент, когда апостолы разбрелись и оказались заняты своими делами, я подошел к скорбящему Христу и сел рядом на большой плоский камень. Иисус посмотрел на меня своими черными, словно маслины, глазами и спросил:
— Что хочешь ты, Иуда, сказать мне?
— Не хочу оставлять тебя одного в горе, Господи, — ответил я. — В моей фляге есть немного вина, и я подумал, что правильнее будет разделить его с тобой.
— Ты прав, Иуда. Это был великий человек, истинно святой. Давай выпьем.
— Мы сделали по паре глотков (к слову, местное вино отвратительно, особенно в сравнении с моим любимым «Киндзмараули»), и Иисус поинтересовался:
— Скажи, что ты обсуждаешь все время с Матфеем?
— С Матфеем мы только что обсуждали историю о пяти хлебах и двух рыбах, которыми Иисус должен был накормить «около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей». В реальность подобной истории я никогда не верил, а посему решил предварить возможные события и натолкнуть хитроумного Матфея на стоящую идею. Он, правда, вначале настаивал на двух хлебах без всякой рыбы, но я убедил его, что с рыбой оно интереснее, а количество хлебов мы разыграли на палочках. Вдохновленный Матфей сейчас лежал на траве под оливой и то ли дремал, то ли продумывал детали.
— Откроюсь тебе, Господи: я дал совет Матфею описать когда-либо все происходящие события, дабы потом люди могли читать их и следовать согласно учению твоему, — покаянно сказал я.
Иисус улыбнулся.
— Это доброе дело, — сказал он. — Верно, сам отец мой небесный наставил вас на этот путь. Но почему Матфей?
— Я думаю, не возбранится и другим ученикам твоим написать такое, — развел я руками. — Чем больше их будет, тем точнее окажется рассказ, ведь кто-то может забыть или пропустить нечто важное… Вот, например, малыш Иоанн.
— Я поразмыслю, — кивнул Иисус и протянул руку за флягой.
Вторую флягу я реквизировал у спящего Матфея. С наступлением сумерек мы сидели, обнявшись, и тихонько пели. Только наутро, проснувшись с жестокой головной болью и запихивая в иссохший рот очередную капсулу, я понял, что здесь не так.
«В далекий край товарищ улетает»…
Вряд ли в древней Иудее эта песня была широко известной.
А ведь Иисус подтягивал не хуже Марка Бернеса…
* * *Как вы понимаете, описанные выше события меня несказанно удивили, но в то утро я не решился ничего сказать Христу. Примечательно, что он выглядел столь же бодрым, как и я после лекарства. Куда более грустным я нашел Матфея, обнаружившего пропажу фляги. Я ничего не стал ему говорить.
Через озерцо, которое местные жители гордо называли морем, нам предстояло переправиться на большой щелястой лодке. Разумеется, можно было обойти озеро берегом, но это заняло бы слишком много времени. Да и моряки среди нас имелись — Андрей и Петр как-никак зарабатывали на жизнь рыболовным промыслом. Варфоломея, которого, как я заметил, апостолы третировали, отрядили вычерпывать какой-то посудиной набегающую в лодку воду, и мы отчалили. Нельзя сказать, что на берегу мы оставили сотни провожающих и оркестр, — напротив, лишь горстку наиболее проникшихся горожан и пару калек, не оставлявших надежд на исцеление и жестоко обманутых в своих ожиданиях.
Совсем забыл: Иисус-то с нами не поплыл! Для меня как для знатока евангельских текстов это не стало неожиданностью, тогда как смятенные апостолы судили и рядили, каким же образом учитель собирается нас нагнать. Они напоминали цыплят, брошенных наседкой, и вообще уже стали меня серьезно раздражать своей непроходимой тупостью, поэтому я устроился на носовой банке и притворился, что сплю.
Надо сказать, я и в самом деле уснул и вернулся к событиям, будучи с головой окаченным водою. Было темно, лодку нещадно било волнами, кто-то визгливо причитал (кажется, придурочный Варфоломей), Петр отчетливо ругался и понукал остальных не ныть, а спасать судно. Я вскочил и с ходу включился в работу, вцепившись в весло. Рядом пыхтел Филипп. Лодка угрожающе скрипела и ходила ходуном, и я подумал, что сейчас все вполне может закончиться, а значит, моя миссия накрылась. Патриарх будет недоволен… если он вообще будет, этот Патриарх Московский и всея Руси.
— Смотрите! — истошно заорал кто-то из апостолов.
Филипп тут же бросил весло, ощутимо ударившее меня в подбородок, и принялся таращиться в моросящую тьму. Я, сплевывая набегавшую в рот кровь, еще некоторое время усердно греб, но потом осознал, что гребу уже в полном одиночестве, тогда как остальные куда-то смотрят.
Освещаемая частыми сполохами молний, к нам приближалась белая фигура. Она совершенно свободно шла по волнам, и кое-кто уже упал на колени прямо в заполнявшую лодку воду. Я видел подобное на испытаниях гравипояса «Икар», а потом даже проходил спецкурс, как и все сотрудники службы безопасности Русской Православной Церкви, так что особенно не удивился — тем более после истории с песней про товарища летчика. Бля буду, Иисус пользовался именно им. Как громом пораженные апостолы вряд ли замечали, что ноги Христа находятся сантиметрах в десяти от поверхности воды, да и перебирает он ими куда медленнее, чем движется сам, — видимо, включил второй маршевый режим. Надо бы первый, ну да бог с ним…
— Это я, не бойтесь! — закричал Иисус, приближаясь.
— Господи! Если это ты, повели мне прийти к тебе по воде! — заорал Петр.
Правильно, все по плану. Вот только я уже начал слишком во многом сомневаться… И этому послужила причиной обнаруженная мной в лодке пластиковая обертка. Квадратик синего пластика размером примерно с половину спичечного коробка. Он плавал в лужице на дне лодки, и я увидел его, как только мы отплыли от берега. Стандартная упаковка от хитрого состава, входящего в стандартную аптечку, — гранулы, которые предохраняют от морской болезни.
Стало быть, кроме меня здесь есть еще один гость из будущего, который очень не хотел блевать через борт и потому не уберегся.
— Кто?
— А черт его знает.
Главное, что он вроде бы не подозревает о моем присутствии, иначе избавился бы от упаковки более старательно…
От размышлений меня отвлек Петр, который, внимая словам Иисуса, перелез через борт и, как и следовало ожидать, принялся играть в «Титаник».
— Господи! Спаси меня! — орал он, молотя руками по воде.
По счастью, Иисус уже стоял рядом и тотчас простер руку, втащив его в лодку и назидательно заметив:
