Говард Лавкрафт - Темное братство
- Да уж, определенно в библиотеке, - проговорила Роуз с характерным для нее коротким гортанным смешком. - И не иначе как на настенном портрете.
- Да что ты! - не удержавшись, воскликнул я.
- Разве ты не уловил сходства, Артур?! - в свою очередь воскликнула девушка. - Хотя бы по его имени. Да это же вылитый Эдгар Алан По.
И в самом деле, это был именно он. Как только Роуз произнесла это имя, я сразу же вспомнил поразительное сходство, даже в одежде, и тут же причислил мистера Алана к довольно безвредной когорте идолопоклонников, которые в своей любви к кумирам подчас даже стараются копировать их внешность, вплоть до старомодных нарядов. Странно было лишь то, что он вздумал в одиночку бродить по улицам ночного города.
- И все же должен признать, что это самый странный тип, которого мы с тобой когда-либо встречали во время наших прогулок, - заметил я.
Она слегка сжала мою руку.
- Артур, а ты не заметил ничего необычного в этом человеке?
- Ну, пожалуй, во всех ночных бродягах, вроде нас с тобой, есть что-то необычное. Хотя бы в том, что мы сами создаем собственную реальность,
И все же, несмотря на свой полушутливый ответ, я догадался, что именно имела в виду Роуз, а потому не испытывал особой потребности в последовавшем затем с ее стороны потоке дополнений и пояснений. Я также смутно осознавал, что во всем облике и поведении этого самого мистера Алана определенно было что-то "не то", какой-то намек на неуместность, даже нелепость не только его внешности, но и всего существования. И проявлялось все это, как я теперь понимал, в целой серии самых банальных и обычных вещей. Например, в почти полном отсутствии мимики на подчеркнуто бесстрастном лице; в его речи - правда, довольно лаконичной, однако также лишенной привычных слуху оттенков и вариаций тембра голоса, что делало ее почти механической. За все время нашего разговора он ни разу не улыбнулся, и вообще ни коим образом не изменил подчеркнуто отстраненного выражения своего лица, и мимика его, равно как и слова, отличались поразительной беспристрастностью, почти отчужденностью, которые были весьма необычны для нормального человека, тем более мужчины, находящегося в обществе молоденькой девушки. Даже тот интерес, который он проявил по отношению к Роуз, носил скорее, если так можно выразиться, клинический, нежели личностный характер. К этому следовало также добавить, что по мере того, как меня разбирало все большее любопытство от встречи с этим человеком, я почему-то начинал испытывать какую-то смутную настороженность, почти тревогу, а потому поспешил перевести разговор на другую тему и вскоре проводил Роуз до крыльца ее дома.
II
Похоже на то, что мне было предначертано свыше снова повстречать мистера Алана, причем не далее как двумя ночами позже - на сей раз неподалеку от дверей моего собственного дома. Возможно, это покажется абсурдным, однако я не мог отделаться от ощущения, что он специально поджидал меня, и что ему не меньше меня хотелось продолжить наше знакомство.
Я сердечно поприветствовал его - как товарища по ночным блужданиям, и сразу же заметил, что хотя голос мистера Алана довольно умело имитировал ответную радость от встречи, на лице его не отразилось ни малейшего намека на какие-то чувства - оно оставалось совершенно неподвижным, "деревянным", если пользоваться языком романтичных писателей; губы его не тронула даже самая слабая улыбка, а в темных глазах не промелькнуло ни малейшего проблеска истинного возбуждения. Вспомнив разговор с Роуз, я повнимательнее присмотрелся к нему и отметил, что внешнее сходство с покойным писателем действительно было поразительным. Более того, если бы в дальнейшем он стал настаивать на том, что и в самом деле является одним из потомков Эдгара По, то я, пожалуй, был бы склонен ему поверить.
Вообще же все это показалось мне редчайшим совпадением, хотя и не более того, поскольку в ходе дальнейшего разговора мистер Алан ни коим образом не касался ни личности самого По, ни периода его жизни в Провиденсе. Как вскоре выяснилось, он был гораздо больше заинтересован в том, чтобы выслушать мои речи, тогда как со своей стороны, как и при первой нашей встрече, демонстрировал явную неразговорчивость, да и манеры его, как ни странно, остались прежними - как если бы ранее мы с ним никогда не встречались. Впрочем, нельзя было исключить, что он лишь искал в моих словах нечто такое, что могло бы стать предметом общего разговора, поскольку как только я обмолвился, что регулярно читаю в провиденсовском "Журнале" колонку, посвященную проблемам астрономии, как он тут же принял оживленное участие в беседе. Таким образом, то, что на протяжении чуть ли не семи кварталов нашей прогулки являлось не чем иным, как моим сольным выступлением, неожиданно переросло в самый настоящий диалог.
Мне сразу стало ясно, что в проблемах астрономии мистер Алан отнюдь не новичок. С некоторой, как мне показалось, горячностью, неожиданно прорезавшейся в его голосе, он высказал ряд собственных, причем подчас довольно спорных суждений по ряду проблем. При этом он, однако, не стал тратить много времени на отстаивание точки зрения о принципиальной возможности межпланетных путешествий, и лишь кратко обмолвился, что не только некоторые планеты нашей солнечной системы, но и огромное количество звезд во вселенной являются обитаемыми.
- Человеческими существами? - с явным недоверием уточнил я.
- А почему именно человеческими? - переспросил он. - Жизнь вполне может существовать не только в облике человека. Ведь даже здесь, на этой планете, она весьма многообразна.
После этого я спросил его, читал ли он работы Чарльза Форта.
Выяснилось, что не читал. Более того, он вообще впервые услышал имя этого ученого, и я по его просьбе изложил ему содержание некоторых теорий Форта, присовокупив к ним рад фактов, которые тот сам приводил в подтверждение своих идей. При этом я обратил внимание на то, что в ходе моего рассказа мистер Алан несколько раз коротко кивал головой, явно соглашаясь с высказываемыми мыслями, хотя на лице его по-прежнему не дрогнул ни один мускул. В одном месте он даже перебил меня.
- Да, это действительно так. То, что он предполагает, полностью соответствует действительности.
В тот момент я как раз говорил о наблюдениях неопознанных летающих объектов, которые отмечались во второй половине девятнадцатого века неподалеку от Японии.
- Но вы-то откуда это знаете?! - не удержавшись, воскликнул я.
Мистер Алан тут же ударился в пространные объяснения, суть которых заключалась в следующем. Любой дальновидный и талантливый астроном, где бы он ни жил и ни работал, никогда не считал, что земля является единственной планетой, на которой существует жизнь. Из этого со всей очевидностью следовало, что если обитающие в некоторых соседних мирах формы жизни находятся на менее организованном и более примитивном по сравнению с землей уровне своего развития, то существуют также такие космические образования, где этот уровень намного выше земного. Данная предпосылка, в свою очередь, позволяла сделать вполне логичный вывод о том, что именно эти более высокоорганизованные формы жизни постигли способы совершения межпланетных путешествий, в результате чего после довольно длительного периода наблюдений они смогли весьма неплохо изучить и саму землю, и ее обитателей, как если бы это была одна из родственных им планет.
