Говард Лавкрафт - Лампа Альхазреда
Затем он увидел огромный полный диск луны, плывущей над городом, а на западной части небосклона, в отблесках закатного солнца засверкали Венера и Юпитер. Филлипс никогда не пользовался одной и той же дорогой. Иногда он проходил по плоскогорью, а иногда шел тропинкой вдоль леса и спускался к равнинам, лежащим внизу, где огромные валуны напоминали языческих божеств, стоящих на вершинах холмов в неясном свете луны.
Наконец, Филлипс добрался до хорошо известного ему места. Это был знакомый еще с детства восточный склон холма. Поросший травой старый разрушенный акведук создавал иллюзию давно исчезнувшей римской дороги. В раскинувшемся под ним городе быстро зажигались огни, и в сгущающихся сумерках он был похож теперь на сказочное созвездие. Луна изливала на землю потоки бледножелтых лучей, а мерцание Венеры и Юпитера становилось ярче. Наступила пора собираться домой; сначала вниз, затем сесть в машину и поехать по шоссе, которое вернет его к прозе жизни.
Но и в эти безмятежные часы отдыха Филлипс ни на минуту не забывал о том, что пережил прошедшей ночью. И он не мог отрицать, что с нетерпением ждет темноты. Смутная тревога, которую он испытал вчера, исчезла, а впереди его ждало новое ночное приключение.
Вернувшись домой, Филлипс, как всегда, чтобы поскорее уединиться в кабинете, быстро в одиночестве съел свой скромный ужин. В эту ночь он даже не дотронулся до ожидавшей его работы, а сразу зажег лампу Альхазреда. Потом уселся поудобнее и стал ждать, что произойдет дальше.
Мягкий свет лампы упал на стеллажи с книгами. Лампа горела ровно, не мигая, а Филлипс, как ив первый раз, подивился этой успокаивающей теплоте. Затем постепенно книжные полки стали исчезать, растворяться, а вместо них появились картины другого мира и другого времени.
Проходил час за часом, а Филлипс сидел и смотрел. Он давал названия картинам и местам, которые представали перед ним, открывая для себя новые, доселе неведомые возможности своего воображения. Все это дарила ему горящая лампа Альхазреда. Сквозь клубившийся туман Филлипс увидел здание необыкновенной красоты. Оно стояло на мысе, похожем на мыс около Глостера, и Филлипс назвал его странным высоким домом в тумане. Вдруг перед ним возник город с домами под черепичными крышами, а рядом протекала темная река. Город был похож на Салем, но казался более старинным и жутким, и он назвал его Эркхам, а реку - Мискатоник.
Шло время. Одни видения сменялись другими, еще более увлекательными. Вот теснящийся, как ласточкины гнезда, прибрежный город Инсмут, а под ним риф Дьявола. Он увидел водные глубины Рлиха, где спал мертвым сном Цтулху. Открытая всем ветрам земля Ленг и темные острова Южных морей - все это было воплощением его мечтаний; другие земли, другое время, существа, которые жили в далекие-далекие времена, самое начало возникновения человечества, а также время, предшествующее этому. Филлипсу казалось, что все эти картины он видит через какое-то окно или дверь, будто кто-то настойчиво приглашает его покинуть мир прозы и войти в царство волшебства и магии. Искушение росло, он трепетал от возрастающего желания подчиниться этому приглашению, отбросить свою прежнюю жизнь и попытать счастья там, куда его манила лампа Альхазреда. Но, как и в прошедшую ночь, Филлипс потушил ее, и в комнате вновь воцарились книжные полки его деда Уиппла.
Филлипс зажег свечи и до самого утра, отложив редактирование стихов, увлеченно сочинял небольшие сказки, в которых описывал пейзажи и существ, которых видел в свете лампы Альхазреда.
Он писал всю ночь, а весь следующий день проспал, потому что утомился до бесконечности.
Когда наступила ночь, он опять сидел за письменным столом и писал, хотя и нашел время, чтобы ответить одному из своих корреспондентов. В письме Филлипс сообщил о своих "грезах", о своих попытках понять действительно ли он видел их, или это было игрой воображения. В одном лишь он был почти уверен: все эти миры, которыми он грезил наяву, навеяны лампой и принадлежат ей. Они просто переплетались с его собственными желаниями и мечтами юности, с полетом его творческой мысли. Свет лампы позволил ему заглянуть в самые потаенные уголки своего сердца, где зрело желание увидеть далекие миры Вселенной.
В течение многих ночей Филлипс не зажигал лампу.
Ночи перешли в месяцы, а месяцы в годы.
Он стал старше, а его произведения были напечатаны. В них нашли свое место мифы о Цтулху и Асторе Невероятном! Гипноз, бог сновидений, великие древние цивилизации и их пророки - все стали персонажами фантастических сказок Филлипса. Он описал увиденный им город Эркхам и странный высокий дом в клубящемся тумане; он поведал о призраке Инсмута и неясном шепоте, раздающемся в темноте. И в прозе, и в стихах Филлипса ярко горел свет лампы Альхазреда, хотя с тех пор он больше не зажигал ее ни разу.
Так прошло шестнадцать лет, и однажды ночью Уард Филлипс нашел лампу там, где он ее поставил много лет назад: за книгами, на одной из полок в библиотеке своего деда Уиппла. Он вынул ее и сейчас же вспомнил то чудо и ожидание прекрасного, которое она дала ему. Филлипс почистил лампу, налил в нее масло и поставил на стол. За прошедшие годы здоровье Филлипса существенно ухудшилось. Он был неизлечимо болен и знал, что дни его сочтены. Ему страстно захотелось еще раз увидеть странный мир красоты и ужаса, который оживал в свете лампы Альхазреда.
Он зажег лампу и стал ждать.
Но на сей раз картины были иными. Если раньше перед ним возникали места и существа, принадлежащие воображению Альхазреда, то теперь он узнавал до боли знакомую страну его грез, но не сегодняшнюю, а ту, которая существовала в такие милые прошлые времена, когда он ребенком играл в героев греческой мифологии на берегу реки Сикон. Это были поляны его детства, знакомые пещеры на берегу реки, где он проводил свои юные годы, здесь была даже беседка, которую он построил в честь великого Пана. И что самое удивительное, Филлипс, поскольку лампа вызвала в нем воспоминания его юности, ощутил счастье свободы, которое человек испытывает в раннем детстве.
Он подумал, что, вероятно, лампа обладает способностью передавать память поколений. Ведь разве во времена юности старого Уиппла или юности его предков кто-нибудь из предшественников Уарда Филлипса мог видеть эти места, вызванные сейчас к жизни светом лампы?
Вдруг ему почудилось, что он смотрит на все через открытую дверь. Его опять неудержимо стало манить все, что он видел. Тогда Филлипс с трудом поднялся на ноги и подошел к стене.
На мгновение он замер, а затем решительно шагнул вперед.
Внезапно яркий солнечный свет озарил все вокруг, Филлипс почувствовал, что с него как бы спали кандалы, и он вдруг легко побежал вдоль берега реки Сикон туда, где ожили наяву картины его детства. Он понял, что сможет возродиться, начать все сначала, вернуться к безмятежному счастью в те времена, когда мир был таким юным...
