Пер Валё - Стальной прыжок. Сборник скандинавской фантастики
— Упущение, — произнес Йенсен.
— Нельзя же отобрать у них все.
— Вы полагаете?
— Кроме того, она уже отрезвела и ей был сделан укол. А главное, когда ее обыскивали, никто и не подозревал, что у нее стеклянное зеркальце. Насколько мне известно, карманные зеркала из стекла запрещены.
— Не запрещены, — сказал Йенсен. — Просто их больше не выпускают.
Полицейский врач был высоким, сравнительно молодым человеком с щеткой рыжих волос на голове и резкими чертами лица. Он хорошо знал свое дело и, пожалуй, был лучшим полицейским врачом участка за последние десять лет. Йенсену он нравился.
— Правильно ли мы делаем? — сказал врач и покачал головой.
— Что именно?
— Да когда примешиваем эту дрянь к спирту. Чтобы вызвать идиосинкразию к алкоголю. Правда, за последние два года количество алкоголиков не увеличилось, зато…
Йенсен посмотрел на врача холодными, пустыми глазами.
— Договаривайте.
— …зато резко возросло количество самоубийств. Депрессия все углубляется.
— Статистика это опровергает.
— Вы не хуже меня знаете, чего стоит наша официальная статистика. Перечитайте собственные секретные донесения о несчастных случаях и самоубийствах. Об этой женщине хотя бы. Нельзя же без конца скрывать правду и притворяться, что ничего не произошло.
Врач засунул руки в карманы халата и посмотрел в окно.
— А вы слышали последние новости? Говорят, они собираются примешивать фтор и порошок от головной боли к питьевой воде. С медицинской точки зрения это безумие.
— Выбирайте выражения!
— Вы правы, — сухо сказал врач.
В комнате наступило молчание. Йенсен внимательно разглядывал письмо, пришедшее с утренней почтой. На белом конверте были напечатаны его имя и адрес. Внутри лежала прямоугольная белая карточка и синевато-серая марка с зубчиками по краям. На марке был изображен пролет моста, перекинутого через глубокую пропасть. Йенсен выдвинул средний ящик стола, достал деревянную линейку и измерил стороны карточки. Врач, внимательно следивший за его действиями, удивленно спросил:
— Зачем вы это сделали?
— Не знаю, — пожал плечами Йенсен.
Он положил линейку обратно и задвинул ящик стола.
— Какая старина! — заметил врач. — Деревянная, со стальной окантовкой.
— Да, — ответил Йенсен. — Она у меня уже двадцать девять лет. С тех пор, как пришел сюда. Таких теперь не делают.
Карточка, лежавшая в конверте, была длиной в четырнадцать и шириной в десять сантиметров. На одной стороне ее типографским способом был напечатан адрес, на другой пунктиром отмечен квадрат, куда следовало приклеить марку.
Выше шел печатный текст:
ВЕРИТЕ ЛИ ВЫ В ПОЛИТИКУ ВСЕОБЩЕГО СОГЛАСИЯ И ВЗАИМОПОНИМАНИЯ? ГОТОВЫ ЛИ ВЫ ПРИНЯТЬ АКТИВНОЕ УЧАСТИЕ В БОРЬБЕ ПРОТИВ ВНУТРЕННИХ И ВНЕШНИХ ВРАГОВ ГОСУДАРСТВА?
ПРИКЛЕЙТЕ МАРКУ НА УКАЗАННОМ МЕСТЕ. НЕ ЗАБУДЬТЕ ПОДПИСАТЬСЯ.
ВНИМАНИЕ! ОПЛАЧИВАТЬ ОТКРЫТКУ НЕ НУЖНО!
Под пунктирным квадратом шла линия, где следовало написать свое имя. Йенсен перевернул открытку и взглянул на адрес: Центральное статистическое бюро Министерства внутренних дел. Почтовый ящик 1000.
— Еще одно исследование общественного мнения, — сказал врач и пожал плечами. — По-видимому, все получили такие открытки. Все, кроме меня.
Йенсен промолчал.
— А может, это очередная проверка лояльности. Перед выборами.
— Выборами? — пробормотал Йенсен. — Ну да, ведь через месяц выборы. Но в таком случае это никому не нужно. Напрасная трата государственных средств.
Йенсен снова выдвинул ящик стола, достал зеленую резиновую губку из коробочки с надписью «Собственность полицейского департамента» и дотронулся до нее кончиками пальцев. Губка была совершенно сухая. Комиссар встал и вышел из комнаты. Войдя в туалет, он смочил губку водой из-под крана.
Вернувшись в кабинет, Йенсен сел за стол, провел обратной стороной марки по влажной губке и аккуратно приклеил марку к пунктирному квадрату.
Затем положил открытку в ящик с почтой, предназначенной для отправки, спрятал губку в стол и задвинул ящик. Врач, смотревший на комиссара с едва заметной улыбкой, насмешливо произнес:
— Оборудование полицейского департамента достойно музея.
Он взглянул на стенные часы, затем перевел взгляд на аккуратный саквояж у двери.
— Ну что ж, через два часа вы уже будете в самолете.
— Наверно, я умру, — сказал комиссар Йенсен.
Его собеседник внимательно посмотрел на него, чуть помедлил.
— Возможно, — наконец вымолвил он.
II
— Разумеется, у вас есть шанс, — продолжал врач. — Иначе ни я, ни кто-либо другой не взяли бы на себя ответственность рекомендовать вам эту поездку. Их врачи умеют делать такие вещи.
Йенсен кивнул.
— Конечно, было бы лучше, если бы вы обратили внимание на свою болезнь еще несколько лет назад. Вам очень больно?
— Да.
— Сейчас тоже?
— Да.
— С другой стороны, несколько лет назад вряд ли можно было бы вылечить эту болезнь. В ту пору к оперативному методу лечения прибегали лишь в порядке эксперимента. У нас в стране его еще только начинают разрабатывать. А ваше положение критическое.
Йенсен снова кивнул.
— Но, как я уже сказал, надежда есть.
— И большая?
— Трудно сказать. Быть может, процентов десять, а может, только пять. Скорее всего, еще меньше.
Йенсен наклонил голову.
— Понимаете, в течение нескольких секунд вся кровь, находящаяся в нашем организме, прогоняется через печень. А в печени, как известно, протекает ряд важнейших процессов. Возможна ли ее пересадка? Я не знаю.
— Через несколько дней узнаете.
— Вы правы.
Врач задумчиво посмотрел на Йенсена.
— Дать болеутоляющее?
— Не надо.
— Не забудьте — вам предстоит длительное путешествие.
— Я знаю.
— Вы взяли обратный билет?
— Нет.
— Говорят, это вдохновляет. — Врач невесело улыбнулся.
Наступило молчание. Наконец Йенсен, не глядя на собеседника, буркнул:
— Ну, выкладывайте, в чем дело?
— Я давно хотел вас кое о чем спросить.
— Ну?
— Правда ли, что вы ни разу не потерпели неудачи в следствии?
— Да, — сказал комиссар Йенсен.
Зазвонил телефон.
— Комиссар шестнадцатого полицейского участка слушает.
— Это вы, Йенсен?
Последний раз Йенсен слышал голос начальника полиции года четыре назад. Встречаться с ним ему приходилось еще реже. Неужели он позвонил, чтобы попрощаться?
