Елена Асеева - Коло Жизни. Зачин. Том второй
– Потом будет никак. Потом надо поступать по Закону, – огорченно вставил Седми так, точно облыжничать Асила им уже не удалось, и рывком поднялся со своего кресла, махом испрямив спину и шагнув вперед. – Отец сказал, что это мы можем делать поколь его не будет в Млечном Пути, до его прилета. Одначе, он не позволит сего творить, когда прибудет сюда, ибо ему претит сама мысль, что мы Расы жаждем свары с Атефами, тем паче используя в том столь бесценную для него лучицу. Перший, уступил лишь потому как я его попросил… Прилети кто иной из Расов, того – да! никогда бы не было молвлено.
Видимо, Седми говорил всего-навсе мысленно, або кроме Зиждителей его молвь ни Владу, на Вещунья Мудрая, ни Двужил, ни услыхали. Он сделал несколько шагов вперед, тем движением отрезая сидящих Богов от стоящих альвинки и гомозуля, и остановившись подле кресла Словуты, застыл в напряженной позе, верно, он жаждал как никто иной облыжничать Асила и Перший чувствуя это, посему и уступил.
– Мы, знаем, это Седми, – по теплому протянул Небо, або ведал как дорог его старший сын брату. – Вещунья, Двужил, – малеша погодя сызнова, принялся толковать Бог. – Полетите на кологривах, завтра с утра… Как раз в десять дней достигните континента предназначенного отпрыскам Асила и указанного на нем места встречи. Владушку в положенное время доставит Дажба, ее бесценное здоровье, как и ее саму не будем подвергать перегрузкам. Кажется это все, что я хотел сказать… Подробности еще раз после обсудите с Дажбой. Ах, да, вот еще что! – мгновение спустя торопко добавил он. – На эти дни, что девочка останется без твоего догляду Вещунья назначишь вместо себя Травницу, она очень ей нравится. Вероятно, тебя не надобно учить, какие ты оставишь распоряжения Травнице по поводу нашей драгоценности… – Царица резко качнула головой, словно шея у нее стала окаменевшей. Однако Небо не заметив того движения, пояснил, несомненно тревожась за отроковицу, – чтобы исполняла все желание нашей девочки, следила за питанием, отвлекала от беспокойства… беседовала. Коли, что не так сразу извещала о том Бога Дажбу.
– Да, Зиждитель Небо, так и будет, – дрогнувшим голосом отозвалась Вещунья Мудрая.
– Хорошо, тогда идите, – все тем же обеспокоенным тоном протянул старший Рас, вроде, и, не слыша трепета царицы и пронзительно следя взором за изменяющимся цветом кожи стоящего Седми.
Владелина тотчас, как и наставники, встрепенулась под боком у Дивного, собираясь исполнить указанное старшим Богом, но тот приметив ее движение, негромко заметил:
– А, ты, моя дорогая девочка останься. Нам надо с тобой еще потолковать.
Юница немедля приняла прежнюю позу, и, еще крепче обхватила руками бок Бога, ощутив под его слегка изогнутой рукой огибающей ее спину и тело, столько родного, близкого и одновременно заботливого, что наново сомкнула глаза, словно собираясь уснуть. Такое ощущение… ощущение слабости и вроде невесомости Влада почасту чувствовала подле Зиждителей, успокоение не только плоти, а чего-то более значимого живущего, обитающего в ней.
Вещунья Мудрая и Двужил, меж тем поклонившись Богам, покинули залу, пропав в желтоватой завесе, и только это произошло, Небо хоть и мягко, впрочем, достаточно властно произнес, обращаясь к старшему сыну:
– Седми, прошу тебя, присядь. Не должно тебе так тревожиться… коли тягостно справляться с тем, надо отбыть в помощь Воителю. Мы тут справимся и без тебя, ибо смотреть как ты себя теребишь, вельми тягостно мне. И это беспокойство вредно для тебя, мой милый. Ты, днесь себя накрутишь им, как делаешь не раз, а я потом выслушиваю подолгу назидания от Першего. Каковой считает, что я не умею с тобой себя вести и до сих пор не научился тебя понимать. Прошу тебя, малецык, умиротворись… Ноне я сие творю в первую очередь из-за тебя. Або помню как тяжело ты переживал, когда тебя облыжничал Асил. Потому ты должен вести себя ровнее, степеннее али иначе, я прямо сейчас, все это прекращу.
– Нет, нет. Не надобно, Отец, – торопливо откликнулся Седми и кожа его дотоль растерявшая золотое сияние и приобретшая легкую алость, в морг окрасилась в белые тона. Бог развернувшись, немедля направился к своему креслу и воссев на него, весьма мягко взглянул на Небо, что делал не часто, – я успокоюсь, как ты велишь… Уже.
Старший Рас и вовсе широко просиял улыбкой, по-видимому, его радовало и согласие Седми и то, что он назвал его Отцом, что происходило вельми редко. Небо еще немного глядел на старшего, такого непокорного сына, а после перевел взор на Владу и все еще сияя, сказал, обращаясь теперь только к ней:
– Девочка моя, посмотри на меня, – юница немедленно открыла глаза и зыркнула на Бога. – Послушай теперь меня также внимательно, как доселе слушали наставники и Дажба… Послушай и выполни все как я прошу. Неукоснительно, строго как я скажу, чтоб не получилось как с антропоморфом. – Это было волшебное слово, после которого Влада начинала безоговорочно слушаться, правда при сем дюже кривила свои полные губы. – Станешь выполнять на встрече с Асилом, куда вы прибудете с Дажбой, все, что скажет Вещунья. Встанешь подле нее и будешь держать за руку. В глаза Асила или членов его печищи не смотри, ты слышишь?
– Да, Отец, слышу, – прошептала отроковица, вроде ощущая испытываемое Богом волнение, которое наполняя залу, витало ноне и окрест нее.
– В глаза не смотри, сразу переведешь взор на Огня или Дажбу, – продолжил все тем же мало скрываемым, беспокойным тоном старший Рас, при том стараясь не выпустить из своего пристального взгляда движения юницы. – На Огня и Дажбу. Коль ты почувствуешь какое-то смятение в голове, тревогу сразу скажешь о том Словуте.
– Словуте? Словута тоже будет с нами? – изумленно переспросила Влада.
Девочка, сызнова встрепенувшись под рукой Зиждителя, стремительно перевела взор с лица Небо на сидящего справа от нее Словуту, в венце которого серебряно-золотой сокол резко вздрогнул всем телом и золотисто-желтые, вроде каменные лапы с мощными пальцами и в завершие их когтьми торопливо сжались, а погодя медленно раскрылись.
– Подле тебя всегда мои порученцы, оные слышат каждое твое слово, вздох аль просьбу, – благодушно пробасил Словута и чуть зримо улыбнулся, поелику скрытые под густыми усами губы легохонько колыхнули ковыльные волоски. – А когда ты поедешь на встречу я буду в капище. Буду приглядывать за тобой, потому немедля почувствую твою смурь… услышу твой стон… молвь.
– Скажешь Словуте. – Небо вроде и не приметил как сын Дивного и девушка перебросились словами, потому они еще не смолкли, а он продолжил, – именно Словуте и скажешь. Ни Дажбе, аль Огню, ни Вещунье, а именно Словуте… Так и скажешь «мне не хорошо», «туго дышать», «болит голова».
