Михаил Грешнов - Волшебный колодец (сборник)
— Шатров, вы видите?
— Вижу, — ответил я.
Это было скверно, когда Главный указывал на ошибку. Тут подошел Аркадий.
— Раскройте схему, — сказал Дарин. Ему с пульта все было видно: меня, схему и экран с застывшим жучком. — Проверьте сектор «А».
— Проверяю…
— Сектор «Б»…
Сектор не отвечал. Дальше я знал, что делать, но Дарин беспощадно командовал:
— Включите сектор «В».
Я включил.
— Теперь дайте сигнал пункту I и пункту III замкнуть цель напрямую, выключить пункт II и, следовательно, сектор «Б».
Убивала вежливость Дарина и это «следовательно». Всю процедуру наблюдали дежурные у экранов и несколько сменных, пришедших чуть раньше времени.
— Теперь включайте «Пуск»…
Позор! Все равно, что десятиклассника заставить считать на пальцах!.. Я включил. Точка на экране вспыхнула, земер пошел вниз.
— Не беспокойтесь, Шатров, — сказал Дарин. — На то земер имеет четыре сектора, а работает на одном.
Я отметил на чертеже выбывший сектор «Б» и сдал дежурство Аркадию — подошло время смены. Но настроение было испорчено, вместо того, чтобы идти к выходу, я поднялся на пульт к Главному.
— Вы что, Анатолий? — спросил Дарин.
— Я ведь мог сам, Петр Петрович.
— Не сомневаюсь, — ответил он.
— Так зачем же?!.
Дарин опять смотрел на меня из-подо лба и улыбался. Я ничего не говорил. Говорил он:
— Мы с вами потеряли две минуты, вчера сто восьмой потерял пять минут, третьего дня шестнадцатый — две минуты. Все они вышли из положения… за счет других. Схему земера им дали соседи. Потеря времени в том или ином случае зависела от сообразительности или от быстроты реакции соседей. И вас выручил Аркадий Райта, ваш сменный. А почему, разрешите спросить? Потому, что схемы земера лежат не под рукой, а где угодно: в комнатах, под подушкой, даже на волейбольной площадке… Извините, мириться с этим нельзя. Где была схема двести семнадцатого?
— Вы же знаете…
— Теперь — поняли?
Так прошел урок воспитания на глазах у трехсот тридцати двух свидетелей.
Май. 21. У Аркадия сын! Не здесь, конечно, в Одессе. Два дня счастливый отец ходил с телеграммой, показывал всем. А сегодня мы смотрели мальчишку по видеосвязи. Личико с кулачок, два светленьких озерка, губенки — как черточки…
— Похо-ож! В нашу породу, — смеялся Аркадий. — Спокойный, как дуб!
Алка и тут осталась сама собой, — сказала нам с Федором: «Смотрите? Видит око, да зуб неймет!» Ни капли последовательности! Будто это не относится к ней самой…
Мальчишка действительно был спокойный. Это никак не вязалось с нашей заботой.
Земеры вышли на нижнюю параллель. Трудяги свою работу закончили. Теперь они постоят, пока будет пробит туннель под морское дно, а затем головная машина выведет их по туннелю в море. Головным будет ВЧЗ — высокочастотный земер. Он уже стюит возле шахты, вокруг него суетятся техники, на него глазеют зеваки. Это великан, весь пронизанный электричеством. Он не только пробьет туннель, но и сварит его стены током высокой частоты. ВЧЗ может идти на ручном управлении. Но Дарин запрограммировал ему автоматический ход, — так будет быстрее. На всякий случай к шахте подведены аварийные земеры АЗ-4. Когда машины войдут в туннель, час наступит особо ответственный. Земеры будут двигаться «гусем» — один за другим, температура в туннеле достигнет восьмисот градусов, остановка одной машины впаяет в грунт все остальные. Проводить выход к морю будет сам Петр Петрович. Мы начинаем переживать заранее.
Май. 25. ВЧЗ должен спуститься по центру шахты и тоже выйти на нижнюю параллель. Здесь он сделает раструб, чтобы земеры могли развернуться в одном направлении, и начнет пробивать туннель.
Машину опустили в шахту после полудня. Операция транслировалась на большой экран в центре зала. С тех пор, как земеры под землей заглушили моторы, рабочие экраны погасли и не вспыхнут, пока машинам не будет дана команда войти в туннель. У большого экрана толпились освободившиеся от дежурств операторы. Следили за ВЧЗ и за Дариным, который руководил опера-, цией лично. Посмотреть было на что. Главный пульт управления мерцал множеством индикаторов: температура, грунт, скорость, охлаждение, радиация — все это надо было мгновенно учитывать. Мы видели лицо Дарина, его глаза. Какая сила и красота в этом человеке! Каждая морщинка на лбу полна силы!..
ВЧЗ прошел вниз уже два километра. Многие из ребят начали расходиться. У большого экрана оставалось человек двенадцать. Вдруг резкий звонок распорол тишину огромного зала. Видно было, как вздрогнул у пульта Дарин. Нет, все, кажется, шло нормально. ВЧЗ опускался по вертикали. Только пульт нервно мерцал огнями… Второй звонок, еще более продолжительный, вернул к телеэкрану тех, кто уже был на ступенях лестницы. Неполадки обнаружились внутри ВЧЗ. Магнитный настрой гирокомпаса, ведущего снаряд по отвесу, перекрывался помехами. Это не была механическая поломка, неисправность одного из приборов. Помехи то появлялись, то исчезали, как будто над компасом трепетало что-то живое.
— В земере мышь!
— Или птица!.. — заговорили возле экрана.
Всякий раз, когда поле компаса перекрывалось, пронзительный звонок заставлял вздрагивать всех.
— Может быть, в снаряде остался кто-то из техников? Они осматривали машину.
— Техники все на месте.
Петр Петрович у пульта тоже не мог понять, что происходит. Включал и выключал клеммы проверки механизмов на земере. Системы движения, питания, мозг корабля — все было в норме. А звонок звенел уже беспрерывно. Кто-то бился в снаряде, нарушая тончайшую регулировку магнитного компаса.
Наконец Дарин включил экран обзора в кабине управления корабля. Все увидели кресло — кожаное пустое кресло, каким ему и положено быть. Земер шел вертикально вниз, без привязи в кресле никто бы не усидел. Ремни, пристегнутые к подлокотникам кресла, лежали в зажимах. Дарин уже хотел выключить экран кабины, как вдруг из-за спинки кресла показалась рука. Она пошарила по верхнему краю, схватилась за кромку. Медленно, как будто всплывая над горизонтом, поднялась макушка с вихром спутанных волос, показался лоб и два расширенных от ужаса глаза. Несомненно, глаза видели экран в рубке земера, а на экране лицо главного инженера.
— Как ты туда попал? — загремел Дарин.
Мальчишка провел языком по губам и, не показываясь полностью, — он лежал на спинке кресла с тыльной его стороны, иначе давно бы свалился вниз, — прохрипел:
— Дядя, я хочу пить…
— Как ты туда попал? — повторил Петр Петрович.
