Людмила Козинец - Огонь в колыбели
- Ребята! Я тут речь заготовил, длинную и торжественную. Но я думаю ну ее, речь. Удачи вам. Мари, девочка, я на тебя надеюсь. Лиз, красавица Лиз, в твоих руках здоровье "младенцев", присматривай за ними хорошо. Джули, я полагаю, что через два года ты пригласишь нас всех на свадьбу? Алекс, ты ведь не будешь возражать, если именно я подержу шпагу над головой твоей невесты? Не делай страшные глаза, ваш секрет давно всем известен. Энн, твоя матушка прислала радиограмму, текст мы передали на экран в твоей "Хижине". Адам, у тебя есть возможность оправдать свое имя ты должен первым ступить в новый рай... Муса, не будь таким серьезным, улыбнись, что ты все хмуришься? Марк, я не забыл твою просьбу и посадил оператором к твоему монитору блондинку, вот она, ее зовут Грета. Нравится? Грета, помаши ему рукой и скажи: "Хелло, Марк!" Вот так, умница. А теперь - с богом, ребята!
Первые сутки генерал не покидал контрольного пульта. Наконец, почувствовав настоятельную потребность в отдыхе, нехотя покинул зал. Какое-то неясное предчувствие тревожило его, хотя никаких видимых причин для беспокойства не было. Система функционировала штатно.
Бионавты, скромно отпраздновав начало эксперимента, жадно набросились на работу. Марк тщательно проверил режим регенерации воздуха, переналадил по-своему комплекс водного контроля. Адам пропадал в мангровом лесу и на огороде. Лиз обнаружила в медицинском отсеке неполадки и срочно затребовала недостающие препараты и оборудование. Бионавты обживали свои модули, устраивали непритязательный быт, по вечерам ходили друг к другу в гости. Жилые помещения расположили в разных уголках Колыбели, лишь Мария и Анна попросили поселить их рядом.
Вахта наблюдения очень скоро разочаровалась - смотреть было абсолютно не на что. Ну никакой экзотики. Работают люди, даже между собой редко общаются. Разве что Алекс посидит на берегу с Юлией, пока суровая блюстительница распорядка Лиз не прогонит их спать. Или Мария, допоздна задержавшись в "Хижине Анны", выйдет оттуда в новом, умопомрачительном платье, только что сшитом. Даже представить себе трудно, насколько неинтересно наблюдать за обыденной жизнью очень занятых людей. И через неделю-другую вахта начала потихоньку халтурить. Операторы позволяли себе отвлекаться на чашку кофе, свежий анекдот, а то и на партию в шахматы. Кто-то и прихватывал минуток двести сна на синем ковре в кумирне. Вот так и прохлопали момент, ставший роковым в истории эксперимента "Колыбель".
Прибыла почта. Послания, адресованные всей группе бионавтов, передали на дисплей персонального компьютера Марии для сведения всех обитателей Колыбели. В основном это были приветствия и пожелания удачи. Личная переписка - дискетки, видеоблоки, кассеты, а то и старомодные конверты были рассортированы по принадлежности и через шлюз доставлены адресатам.
Именно в тот день поведение Мусы вызвало беспокойство у врача бионавтов Лиз. Не высказывая зародившихся сомнений, Лиз пригласила Мусу в медицинский отсек и под видом рутинного обследования хорошенько выспросила. Ничего это ей не дало, кроме полной уверенности в том, что с Мусой неладно. Он был любимцем группы и всегдашним третейским судьей. Его решению по всем вопросам подчинялись, поначалу даже не понимая, просто доверяя. И всегда оказывалось, что Муса прав. Этот двадцатидвухлетний электронщик был не по годам мудр, выдержан и немногословен. Возможно, сказывалось его происхождение - предки Мусы были выходцами с берегов Персидского залива. Меланхолия отнюдь не значилась среди особенностей его характера, но тем не менее он не выходил из своего модуля весь последующий день. Сидел, углубившись в какие-то бумаги. Алекс, забежав поинтересоваться здоровьем, успел заметить, что на экране дисплея мерцает схема Колыбели и зеленый зайчик поисковой программы бродит по контурам чертежа. Увидев Алекса, Муса нажал клавишу сброса, и экран погас. Что искал электронщик в знакомой ему до тошноты схеме?
Словом, Муса стал источником нервозности в группе. В таком тесно замкнутом сообществе нервозность могла легко перерасти в раздражение, а там и до ссоры недалеко. Нужно было срочно принимать меры. И тут Лиз очень кстати вспомнила об одной дате. Правда, Мусе пришлось долго объяснять, что такое день ангела. Наконец он решил, что это нечто вроде дня рождения, пожал плечами и отправился готовить подарок.
К праздничному столу подали первый урожай зелени с огорода Адама. Больше на огороде пока, к сожалению, ничего не выросло, но Адам мог часами рассказывать, как отлично принялись бобы и томаты, а вот капуста все время вянет, что побеги тыквы дали по третьему листу, и их скоро надо будет подвязывать, что маис бурно пошел в рост, что... Его рассказы могли сравниться только с рассказами Алекса об очередном хулиганстве пары гиббонов или о нападении морских звезд на колонию кораллов. Земные, обычные заботы. Колыбель жила. И только один ее обитатель - Муса - был тягостно задумчив. Настолько, что наконец заволновалась и вахта. Лиз пришлось объясняться наедине с генералом. Она, как могла, постаралась успокоить начальство, а Мусе в отместку приписала лишние полчаса занятий гимнастикой.
В известном смысле праздничная затея Лиз потерпела провал развеселить Мусу не удалось. Его мрачная усатая физиономия очень скоро начала действовать на нервы окружающим. Наконец Адам не выдержал и напрямик спросил Мусу, какого, собственно, дьявола тот киснет. В ответ электронщик посмотрел на жизнерадостного огородника и пригласил его пройтись к берегу озера. Там они беседовали с полчаса, причем Адам горячился и размахивал руками, а вот Муса становился все мрачнее.
Ближе к полуночи, когда гости разошлись, в "Гнезде Адама" раздался вызов с контрольного пульта. Генерал сначала поинтересовался самочувствием Адама, а затем его мнением о состоянии Мусы. В ответ Адам возмущенно фыркнул и заявил, что Муса, видимо, просто заболел, высказывает странные идеи об опасности их эксперимента, о каком-то обмане, сомневается в целесообразности их добровольного двухгодичного заточения. И откуда у него такие настроения?
А действительно, откуда? Это началось после получения почты. Что было в пакете, предназначенном для Мусы? Выяснилось, что этого толком никто не знает. Ну, письмо от сестры. Запись нового концерта Лизовича. Газеты за неделю. Свежий справочник по электронике. Сборник стихов древних арабских поэтов. Увесистый блок дискет для персонального компа. Стоп... Что за дискеты, от кого? Отправителем значился некто Генрик Солански, университетский друг Мусы. Проверить!
Результаты проверки оказались весьма неожиданными. Генрик Солански, политолог, занимался как раз страной Живого Пророка, до печально известного указа о высылке иностранцев прожил здесь не один год, считался одним из лучших специалистов. Он ничуть не скрывал того, что по просьбе Мусы подготовил некоторые материалы из истории страны, биографический очерк Живого Пророка, массу мелких, но любопытных фактов и четыре вероятностных прогноза развития ближайших событий в стране. Копии материалов предоставить в распоряжение руководителя эксперимента отказался без согласования с Мусой.
