Михаил Грешнов - Маша
- Электричество будет! - говорит он. - На днях, перед отъездом я читал об опытах бразильского ученого Рибейро или Римейро, - вода и лед могут работать как термопара.
- Василий!..
- Как термопара! - подтверждает Василий. - Ток образуется при затвердевании - или при расплавлении, безразлично! - лишь бы одна фаза вещества была твердая! Термодиэлектрический эффект! Нужны электроды и постоянный процесс замерзания. Ток будет!
Опыт они поставили тотчас.
Пока Василий разорял один из приборов, извлекая платиновые пластины, Борис делал прорубь, стараясь не вспоминать о расписках, оставленных на базе Гаранину. Семь бед - один ответ, думал он, орудуя ломом. Мамонт дороже приборов...
Вода в проруби подернулась ледком. Это и нужно было. Одну пластину опустили в воду, другую положили на лед, подключили вольтметр. Стрелка прыгнула вправо: пятьдесят три вольта!
- Васька!.. - Борис обнял друга с таким жаром, что тот едва устоял на ногах.
План был прост. Не потому, что авторы его отличались гениальностью, а потому, что в их распоряжении были простые средства: два электрода и моток кабеля, к счастью, вольфрамированного в тончайшей теплопроницаемой изоляции. Расплести кабель и завить нити в спираль - чисто техническая работа, занимался ею Борис. Василий мастерил многопластинчатый щит, каждая долька которого соберет и направит ток в нагревательную спираль. "Термодиэлектрический эффект, - черт, пока выговоришь на морозе... ворчал он. - В нем-то и штука! При замерзании воды на границе между твердой и жидкой фазами возникает разность потенциалов. Здорово подметил этот... Рибейро! И название придумал - термодиэлектрический".
Нелегко было обвить спиралью громадного зверя от конца хобота до пят. Но и с этим справились в два дня.
Мамонт возвышался горбатой горою, тускло отсвечивал металлом, - самое удивительное сооружение, представшее человеку, фантазия наяву! Борис ходил довольный: затея ему по вкусу.
- Начнем? - обратился к Василию.
- Шилом море греть?.. - не удержался тот от улыбки.
- Не будь скептиком! В наш век делают не такое! - Борис опустил щит в воду.
Ток пошел.
- Теперь - ждать, - удовлетворенно сказал Борис. - И не давать проруби замерзнуть.
Установили трехчасовые вахты. Днем и ночью на краю проруби маячил кто-нибудь из друзей, бултыхая в воде самодельной клюшкой; когда на конце клюшки намерзал ледяной ком, ее оттаивали у огня.
Система действовала безотказно, но результатов не было. Гора, завитая в проволоку, стояла недвижимо, и больше шансов было за то, что не сдвинется вовсе. Под проволокой ощущалось тепло, но результатов никаких.
- Ничего, - успокаивал Борис себя и Василия. - Гору за час не прогреешь.
На четвертый день бока животного увлажнились, вспотели. Это было принято за добрый признак, стали готовить выход из пещеры. В воздухе потеплело, на Колыму пришла весна.
Пористый известняк подавался легко. Сколотые глыбы употребляли на стену - замуровать поврежденного мамонта, сохранить его для исследования. Работа шла успешно, и, когда стена была готова, выстлали из камней от пещеры до берега покатый спуск.
К этому времени температура тела животного повысилась - тепло можно было ощутить рукой. Ребята ждали: что-то должно было случиться.
Утром на седьмой день, когда рассвело, увидели, что хобот животного подвернулся, будто сжатый в усилии. Друзья не спускали с мамонта глаз.
Часом позже, когда вставшее солнце заглянуло в пещеру, у животного дернулось веко. К полудню животное вздохнуло и открыло глаза.
Борис потянул Василия за руку. Тот стоял затаив дыхание. "Если сейчас не обрушится свод пещеры, не дрогнет земля, - думал Борис, - грош цена сказкам Шехерезады и всем чудесам мира. Мамонт ожил! Ожил! Неужели Васька не видит?" Но Василий стоял рядом и не дышал от ожидания. Крик радости, готовый сорваться с губ Бориса, замер, так и не вырвавшись. "Умри! сказал он себе. - Стой и жди!"
Животное не двигалось с места, лишь изредка с шумом засасывало воздух, будто кто вздувал и отпускал кузнечные мехи. Это был критический момент: зверь или выживет, или упадет замертво... Время шло, дыхание выравнивалось. Ток ребята не выключали.
За полдень животное шевельнуло хоботом, медленно свернуло его, распрямило. И вдруг повернуло голову к Василию и Борису.
Ребята стояли как загипнотизированные, не в силах опустить глаз, уклониться от страшного взгляда. Солнце заходило, в нише сгущались сумерки - от этого было еще тревожнее и страшнее. Зверь все глядел, и друзьям казалось, что взгляду не будет конца, а они так и останутся прикованными к полу. Но животное отвернулось и опять застыло как камень. Борис и Василий вышли из пещеры.
Обоим было не по себе. Раньше думали - какая радость, если зверь очнется, а теперь ни у кого не находилось слов. Борис разомкнул цепь.
В тот же миг они услышали звон: лопались провода, мамонт сделал шаг. Камни застонали под тяжестью зверя - громада двинулась к выходу. Методически поднимая и опуская ноги, прошла по откосу, приблизилась к проруби и опустила хобот в воду.
- Что теперь будем делать? - шепотом спросил Василий.
- А я почем знаю? - так же шепотом ответил Борис.
- Эта гора разнесет нас вдребезги.
Животное утоляло жажду, со свистом втягивая воду в хобот и отправляя струю в пасть. Проходили минуты, полчаса. Свистящие звуки не прекращались, будто у проруби работал насос.
- Обопьется, - тревожился Борис, - надо отпугнуть его от проруби!
- Попробуй... так отпугнет, - возразил Василий.
Жажда была велика, животное - это была самка - не могло оторваться от воды.
- Эй!.. - не выдержал Борис.
Животное повернуло голову от проруби, попятилось и... рухнуло на бок, на ветки, приготовленные для костра.
Друзья подбежали в страхе, думая, что все кончено. Но бока животного ровно вздымались, из хобота вырывалось сопение. Животное уснуло. Борис и Василий тихонько натянули на гору парус: ночь все-таки холодная...
Наутро, задолго до рассвета, Борис взял топор и ушел в тайгу. Нарубив березовых прутьев с набухшими почками, - для мамонта, рассудил он, еда подходящая, повернул назад. Огибая мыс, услышал Василия, говорившего с кем-то вполголоса, повторявшего одно и то же слово. Борис удивился и осторожно выглянул из-за скалы.
Громадный зверь стоял на ногах и чуть шевелил хоботом; Василий - шагах в пяти от него - что-то протягивал исполину и ласково, скороговоркой лепетал:
- Маша, Маша, Машуля, Маша!..
Мамонт двинул хоботом и тоже, видимо, вполголоса хрюкнул в сторону Василия, так, что тот присел на месте, - от неожиданности ли, от страха, Борис не понял. Предмет выпал у него из рук и рассыпался по снегу. "Пачка галет!" - улыбнулся Борис и взвалил прутья на плечи.
