Гарри Гаррисон - Государственный служащий
— Я был бы рад помочь вам, — сказал Ховардс, — но это запрещено инструкциями. Однако я уверен, что кто-нибудь из стоящих дальше согласится написать для вас текст на бланке, и тогда я с удовольствием приму вашу телеграмму.
— Как вы суровы, — заметила девушка. Она была чрезвычайно привлекательна, и когда она наклонилась, ее груди впечатляюще приподнялись на краю барьера. Она улыбнулась. — Я хотела бы купить несколько марок.
Ховардс ответил ей улыбкой; на сей раз совершенно искренней.
— Я был бы счастлив удовлетворить вашу просьбу, мисс, если бы не тот факт, что мы больше не выпускаем марок. Стоимость пересылки теперь печатается машиной прямо на конверте.
— Как хорошо придумано. Но разве нельзя купить юбилейные марки, которые все еще сохраняются на почте?
— Конечно, это совсем другое дело. Продажа публике юбилейных изданий марок… пункт B — 23Х/48 Книги.
— Какой вы умный. Столько всего помните! Так вот, я хотела бы серию, посвященную столетию Службы по доставке пеленок на дом…
— Наглец, проклятый наглец! Хотели избавиться от меня! — вновь загремел голос краснолицего. Он орал издалека, протискиваясь через толпу. — Комната восемь девять четыре четыре закрыта.
— Я нисколько не сомневаюсь в том, что комната восемь девять четыре четыре может быть закрыта, — спокойно ответил Ховардс. — Я не знаю, что находится в комнате восемь девять четыре четыре. А Бюро претензий находится в комнате восемь девять три четыре.
— Тогда, почему, будьте вы прокляты, вы сказали мне восемь девять четыре четыре?
— Я вам такого не говорил.
— Нет, сказали!
— Исключено. Я не мог допустить такой ошибки. «Ошибка? — подумал Ховардс. — Ошибка! О, нет, только не это». Он почувствовал, что бледнеет.
— Боюсь, что я допустил небольшую ошибку, — сказал он, обращаясь к девушке. — Существует дополнительный приказ, отменяющий продажу всех юбилейных марок в почтовых отделениях.
— Но ведь это же глупость. — Девушка мило надулась. — Разве вы не можете продать мне маленькую марочку с пеленками…
— Если бы я имел на это право, то ничего не доставило бы мне большего удовольствия, но нарушение инструкции недопустимо.
— Башку тебе разбить, как ты разбил посылку! — рявкнул огромный разъяренный детина. Оттолкнув девушку, он сунул прямо под нос Ховардсу растрепанный пакет. Зловоние было ужасающим.
— Уверяю вас, сэр, что я не разбивал ее. Будьте любезны, уберите…
— Мой сын сказал, что это ты.
— Однако я этого не делал.
— Ты хочешь сказать, что мой сын солгал?! — оглушительно взревел детина и, перегнувшись через барьер, схватил Ховардса за грудки.
— Прекратите! — задыхаясь, воскликнул Ховардс. Он попытался вырваться и услышал треск материи. Он пошарил рукой на столе, нащупал кнопку вызова охраны, попытался нажать на нее, но она отломилась и свалилась на пол. Ховардс дернулся сильнее, и большая часть его сорочки осталась в кулаке детины.
— Отправьте, пожалуйста, — сказал кто-то и в щель пульта просунулось письмо.
— Два кредита, — отозвался Ховардс. Он пнул ногой упавшую кнопку и набрал на пульте стоимость отправки письма.
— Вы сказали: комната восемь девять четыре четыре! — кричал краснолицый.
— Не умеете обращаться с приборами, — с кислым выражением на лице проворчал ремонтник, появившись из-за спины Ховардса.
— Вовсе нет. Я только прикоснулся к ней, и она отломилась.
— Эти устройства никогда не ломаются.
— Помогите мне, — попросила хилая старуха, трясущейся костлявой рукой подтолкнув к нему поперек барьера истрепанную и грязную пенсионную книжку. Это моя пенсия. Они не хотят платить мне мои деньги.
— Денежные выплаты осуществляются всегда, — ответил Ховардс. Он за мгновение прикрыл глаза — почему? — а потом потянулся за книжкой. Краем глаза он заметил проталкивавшегося к барьеру человека с густой нечесаной черной бородой и выражением ненависти на лице.
— Я знаю, что… — начал Ховардс, затем остановился. Возможно ли, чтобы это ему уже было знакомо? В голове начали оформляться какие-то мысли, похоже, что наступала какая-то ясность.
— Я не знаю этого номера, — визжала старуха. — Он умер, и все его документы уничтожены, вы можете это понять!
— Ты знаешь, что это такое? Это игольное ружье.
— Нет, вы сказали: комната восемь девять четыре четыре.
— Всего одна марочка с пеленочкой… Ховардс с силой стиснул виски ладонями. Он не знал, то ли это он завизжал, то ли кто-то другой. А затем его поглотила благословенная тьма.
* * *— А теперь сделайте глоточек-другой и через несколько секунд станете как новенький.
Ховардс взял чашку, которую Экзаменатор протягивал ему, и с удивлением обнаружил, что может удержать ее лишь двумя руками. Он заметил, что его руки тыльные стороны кистей — густо усыпаны крупными каплями пота. Потягивая напиток, он почувствовал, как шлем поднимался с его головы, а запрокинув голову успел кинуть на шлем быстрый взгляд, прежде чем он скрылся в отверстии в потолке.
— Экзамен… разве мы не будем продолжать? Экзаменатор хихикнул и постучал толстыми пальцами по столу.
— Распространенная реакция, — заметил он. — Экзамен окончен.
— Я ничего не помню. Мне показалось, что шлем опустился, а потом снова поднялся. Хотя мои руки покрыты потом. — Он посмотрел на них, а потом содрогнулся, осмыслив сказанное. — Значит, экзамен окончен. И я…
— Вы должны запастись терпением, — сказал Экзаменатор с тяжеловесным достоинством. — Результаты необходимо проанализировать, сравнить, составить отчет. Даже электроника не может сделать этого сразу. Вам не следует жаловаться.
— О, я не жалуюсь, Экзаменатор, — быстро ответил Ховардс, опустив глаза. Я благодарен.
— Вы и должны быть благодарны. Только подумайте о том, каким все это было прежде. Многочасовые устные и письменные экзамены, на которых лучшие отметки получают зубрилы, у которых нет ничего, кроме хорошей памяти. А при экзамене на симуляторе зубрежка не поможет.
— Я знаю это. Экзаменатор.
— За какие-нибудь несколько минут, которые вы проводите в гипнотическом сне, машина помещает вас мысленно в различные ситуации и определяет, как вы ведете себя в них. Реальные ситуации, в которых оказывается почтовый клерк при исполнении своих повседневных обязанностей.
— Ну да, повседневных обязанностей, — повторил Ховардс. Он хмуро посмотрел на свои руки и быстро вытер их о бока.
Экзаменатор уставился на цифры, пробегавшие по стоявшему перед ним дисплею.
— Не так хорошо, как я ожидал, Ховардс, — медленно проговорил он. — В этом году вы не станете почтовым клерком.
